Макс оглядел спортивную площадку. – Слушай мою команду! Парни разбиваются на две группы, играют в футбол. Девушки бегут три километра на время. Оценки пойдут в журнал.
– Три километра? – взвыли школьницы.
– Ну, а что? Маникюр теперь вы точно не испортите. И в учебную программу это входит, – сказал физрук и самодовольно улыбнулся. Макс спиной чувствовал, как летят проклятья в его сторону, но ему это даже нравилось.
– Тайсон, иди сюда, – Лысый поманил Виктора к себе.
– Чего тебе?
– Дело есть, – сказал Артём и понизил голос до шёпота. Ребята переговаривались несколько минут.
– А что это мы шепчемся как девчонки, а, Артёмчик? – Даниель Семёнова была не менее любопытной, чем Лысенко, и не пыталась этого скрывать. Темнокожей девушке в белой России жилось неплохо, если не считать пьяных дебилов в подворотнях, кричащих в след «А жопа у тебя тоже чёрная?». Мама пугала её скинхедами, не разрешала гулять в тёмное время. А в остальном всё было здорово – учёба давалась легко, друзья не подводили в трудные минуты, и даже был объект тайного воздыхания.
– Беги свои три километра, не мешай мужчинам разговаривать, – парировал парень с ухмылкой. – Вить, ты чего так побледнел?
Тёма приметил Витю в первом классе, сам подбежал на перемене, познакомился. Высокий пухлый мальчик внушал доверие. Спокойный, основательный Скрябин был полной противоположностью Лысенко, редко доводящего дела до конца. Их тянуло друг к другу как магнитом. Дружба длилась десять лет, из их семнадцати.
– Ты, правда, это слышал? Ничего не путаешь? – спросил Скрябин, сдвинув брови.
– Зачем мне врать? Вот те крест, – ответил Артём и перекрестился для большей убедительности. Новая фишка в его поведении, нарочитая набожность. Крест стал носить поверх футболок, креститься по поводу и без него.
Гоголевский бульвар с приходом весны преобразился. Зелень оживила московскую серость, потеплело, и прохожие с удовольствием сидели на лавочках даже утром. Виктор смотрел из окна, провожая взглядом мать. Ольга Скрябина шла по улице, не поднимая головы. Она когда-то была красавицей, теперь же от былой красоты мало что осталось – седая, сутулая, в поношенной одежде. Ольга шла на работу и совсем не замечала окружающих. Слабо-тонированные очки прятали её потухший взгляд. Она жила как во сне: приходила на работу, что-то делала на автомате, возвращалась домой, спрашивала у сына, как дела, и, не дослушав, включала телевизор. Что вещает телеканал, она тоже почти не замечала, её мысли были далеко. Затуманенный взгляд гулял по стенам, пока не натыкался на фотографию в рамке с чёрной ленточкой в уголке.
Офис компании, где Ольга работала бухгалтером, был в шаговой доступности от дома. Она ходила этой дорогой много лет и знала каждый выступ на зданиях, тротуарах и переходах. Наверно, если завязать ей глаза, она легко нашла бы дорогу на работу и обратно. Компания была русской в отличие от многочисленных