находилась за углом, но сейчас меня не тянуло домой. Хотелось просто постоять на тротуаре, ощутить на лице капли дождя и до конца проникнуться сознанием того, что я свободен, что мне больше не придется проводить ночи в камере и жить одной жизнью с убийцами, грабителями и извращенцами.
На дороге образовались лужи. Капли падали мне на шляпу, которой было четыре года, и на плащ, купленный пять лет назад; этот теплый дождь с затянутого тучами неба, такого же мрачного, как я.
Сверкающий «бьюик-сенчери» плавно затормозил возле меня, и стекло, оснащенное электрическим приводом, мягко опустилось.
– Хэрри!
Дверца автомобиля распахнулась, и я нагнулся, чтобы разглядеть водителя.
Мне улыбался Джон Реник.
– Садись, вымокнешь, – сказал он.
Поколебавшись, я сел в машину и захлопнул дверцу. Реник схватил меня за руку и сжал ее. Его худое смуглое лицо светилось радостью от встречи со мной.
– Как сам, старина? – спросил он. – Как дышится на воле?
– Нормально, – сказал я, высвобождая руку. – Только не говори, что тебе поручили отвезти меня домой.
Своим тоном я едва не стер улыбку с его лица; проницательные серые глаза Реника изучающе смотрели на меня.
– Ты же знал, что я приеду, верно? Я считал дни.
– Ничего я не знал.
Я посмотрел на шикарную приборную панель машины.
– Твоя?
– А то чья же! Купил пару месяцев назад. Правда, красавица?
– Видно, полицейские Палм-Сити по-прежнему себя не обижают. Мои поздравления.
Реник сжал губы, глаза его оскорбленно вспыхнули.
– Знаешь, Хэрри, скажи мне такое кто-нибудь другой, а не ты, я бы ему врезал.
Я пожал плечами:
– Тогда можешь начинать. Я привык получать тумаки от полицейских.
Он втянул в себя воздух и сказал:
– Прими к сведению, теперь я – помощник окружного прокурора; я получил солидную прибавку к жалованью. Из полиции ушел более двух лет назад.
Я с раздражением почувствовал, что кровь прилила к моим щекам.
– Понимаю… Извини… Не знал.
– Откуда тебе знать?
Он усмехнулся и включил скорость. «Бьюик» отплыл от тротуара.
– Многое переменилось, Хэрри, пока ты сидел. Старая шайка ушла. У нас новый окружной прокурор. Он – порядочный человек.
Я промолчал.
– Какие у тебя планы? – внезапно спросил он.
– Никаких. Хочу осмотреться. Ты знаешь, что «Геральд» отказалась от меня?
– Слыхал.
Помолчав, он продолжил:
– На первых порах тебе будет несладко. Ты ведь это понимаешь?
– Ну конечно. Если человек убил полицейского, даже случайно, ему это так быстро не забудут. Я знаю, что меня ждет.
– Неприятностей с полицией у тебя не будет. Я имел в виду другое – тебе придется подыскать новое занятие. Кьюбитт пользуется большим влиянием. У него на тебя зуб. Он сделает все от него зависящее, чтобы ты не вернулся в газетный мир.
– Это уже мои трудности.
– Я могу оказаться полезен.
– Мне не нужна помощь.
– Конечно, но есть Нина…
– О Нине я тоже сам позабочусь.
Некоторое время Реник молча смотрел на залитое дождем ветровое стекло, потом сказал:
– Слушай, Хэрри, мы же с тобой друзья. Мы сто лет знакомы. Я представляю, что у тебя в душе творится, но не держись ты так, словно я твой враг. Я говорил о тебе с Медоузом. Это наш новый окружной прокурор. Ручаться не могу, но есть шанс, что для тебя найдется работа у нас.
Я посмотрел на него.
– Я не стану работать на администрацию Палм-Сити, даже если это будет единственная работа, какая мне осталась на земле.
– Нине пришлось туго, – смущенно сказал Реник. – Она…
– Нам обоим изрядно досталось. Мне не нужна ничья помощь. И достаточно об этом.
– Ну ладно, – сказал Реник и бессильно развел руками. – Не думай, будто я тебя не понимаю, Хэрри. Наверно, я бы тоже обозлился, если бы мне подстроили такое, но это дело прошлого. Теперь ты должен думать о своем будущем – и о Нинином тоже.
– А о чем еще, ты полагаешь, я думал все время, пока сидел в камере?
Я посмотрел из окна машины на море, стальное в непогоду; волны разбивались о набережную.
– Да, я озлоблен. Мне хватило времени понять, каким же безмозглым болваном я был. И что я не взял те десять тысяч долларов, которыми комиссар полиции хотел заткнуть мне рот. Да, кое-чему тюрьма меня научила: таким простофилей я больше не окажусь.
– Ерунду мелешь, – резко сказал Реник. – Сам знаешь, что поступил правильно. Просто расклад был не в твою пользу. Если бы ты взял деньги у этого негодяя, ты не смог бы жить в согласии с собой, и тебе это известно.
– Ты