срыва, ее лечили двое психиатров, которые усомнились в том, стоит ли буквально интерпретировать воспоминания, не существовавшие до начала терапии. «Они помогли мне понять, что мои воспоминания были нереальны и представляли собой нечто вроде галлюцинаций или обрывков фантазий», – говорит Мелоди.
Элизабет проходила лечение у психиатра уже более трех лет, когда ей позвонили и сообщили об отмене сеанса. Причину не уточнили. Тогда Элизабет позвонила в офис психиатра и настояла на разговоре с ним. Он сказал, что, по его мнению, все члены группы «сговорились» против нее. И тогда Элизабет приняла очень сложное решение – прекратить любые отношения с группой. На следующий день она получила заказное письмо, в котором психиатр предложил ей увеличить прием препаратов и перенаправил к другому психотерапевту, чтобы не прервать курс терапии.
Эрин начала сомневаться в своих воспоминаниях, когда ей позвонила подруга детства. «Я знаю тебя с четырех лет и твои родители никогда тебя не насиловали, – сказала она. – Ты стала жертвой неправильного лечения. Я два года не получала от тебя вестей, какой психотерапевт заставит своего пациента игнорировать друзей?»
После этого телефонного разговора у Эрин началась паника. «Я все бросила ради этого, – думала она. – А что, если я купилась на обман?» Несколько месяцев спустя, работая вожатой в летнем лагере, она взяла одного из детей на прогулку по озеру.
«Вожатая, мне нужно кое-что вам рассказать, – сказала восьмилетняя девочка после долгого молчания. – Мой папа спит со мной».
Эрин повернулась и посмотрела на девочку, которая уставилась на дно лодки, крепко сжав руки. Ее лицо выражало полное отчаяние. Правда сильно потрясла Эрин. «Я не была такой же замкнутой, – подумала она. – Я не была в депрессии или в отчаянии. Я была счастливым ребенком». В этот момент озарения она поняла, что приняла чужую личность. Она не была жертвой инцеста.
Однажды утром священник Памелы заглянул к ней домой и внимательно выслушал ее длинную историю об изнасиловании и о том, как она это пережила. И священник ответил ей настолько мягко, насколько мог, что, по его мнению, психотерапевт ввел ее в заблуждение и назначил неверное лечение. «Прости, Памела, – сказал он, – но даже речи не идет о том, что тебе становится лучше, только хуже. Неважно, что случилось с тобой в прошлом, но это явно не лучший способ исправить положение».
Сначала Памела очень разозлилась на него и попыталась защититься, однако через пару часов, когда священник ушел, она впервые за много лет засмеялась. «Он дал мне разрешение покончить с этим», – понимает она теперь. Несколько дней спустя она рассказала психотерапевту о встрече со священником. Психотерапевт, убирая папку в шкаф, внезапно хлопнула дверцей. «Как этот человек смеет отрицать твою боль?» – сказала она.
Памела считает, что Господь ответил на ее молитвы неожиданным способом. «Я никогда не переставала молиться. Временами, когда мне казалось, что я так больше не могу, что мои страдания невыносимы,