На них застыло нервное ожидание.
– Вчера ночью нас с папой разбудил звонок в дверь. Мы открыли и увидели дедушку. Он вернулся с того света, чтобы с нами жить. Вот такая новость.
Ирина замолчала, главное было сказано. Более коротко событие было не изложить, и Ирина, изложив самую суть, ждала теперь вопросов, но их не было. Все как воды в рот набрали. «Что же они молчат? Неужели сказать нечего?» – Ирина была готова начать обсуждать событие, но никакой реакции не наблюдалось. Повисшее молчание становилось гнетущим, и Ирина не выдержала:
– Чего молчите? Сказать нечего?
– Подожди, мам, я не поняла, кто вернулся? – Марина начала первой.
– А вы не слышали? Я сказала, дедушка. Ваш дедушка. Помните его?
– Помним, но… – это уже была Лиля.
– Что – «но»? Вот вам и «но»! – Ирина чувствовала, что ни с того ни с сего становится агрессивной, как будто девочки виноваты в том, что произошло.
– Подожди, Ир, этого же не может быть, – ага, Лёня встрял.
– Знаю, что не может, но есть!
– Как это? – опять Лиля.
– Слушайте, ребята, я не знаю, как. Ничего не могу вам объяснить. Я пыталась у него спросить, но он пока молчит. Может, потом скажет.
– Мам, а какой он? Страшный? – ага, Марину интересует внешняя сторона вопроса.
– Нет, никакой он не страшный, он скорее красивый.
– Он же должен быть сейчас очень старым, больше ста лет, – Лиля пыталась быть логичной.
– Да нет, в том-то и дело. Это мы тут старились, а он выглядит даже лучше, чем тогда, когда умер. В общем, прекрасно выглядит.
– И что нам теперь делать? – вопрос задала Марина, но он был написан на всех лицах, даже на детских.
– Ну, откуда я знаю.
– А папа что?
– Папа интернет ему показывал.
– И как ему интернет? И вообще всё здесь? Круто!
– При чём тут это? Об этом разве надо сейчас говорить?
– Бабушка, а где он сейчас, ну, этот новый дед? – Миша. Прямо не в бровь, а в глаз. Молодец. «Где?» – вопрос практический, гораздо лучше, чем «откуда», которого Ирина так боялась.
– «Новый дед», как ты, Миша, говоришь, у нас дома.
Все опять замолчали, и Ирина понимала, почему: новость была настолько несуразной и ошеломляющей, что ребята просто не знали, что спрашивать. В общем-то, она и сама себя так вела – бытовая сторона вытесняла непонятную дикость, делала её более приемлемой для осознания.
– А сам-то он что говорит? – Лёня надеялся хоть что-то понять.
– Не мучай меня, Лёнь. Ничего он не говорит. Вернулся и всё.
– Нам надо с ним поговорить. – Лёня не сдавался.
Договорились прийти в субботу к Лиле в гости. Так или иначе собирались вместе поужинать. Ирина обещала привести «папу», но никакого энтузиазма на лицах родственников она не увидела. Возвращаясь домой, она всё пыталась понять, почему: из-за дикой, сюрреалистичной ситуации, или, если называть вещи своими именами,