особой молодежной культурой. В этой среде не было места философии, глобальными вопросами бытия мало кто интересовался. В большинстве своем мои сверстники превыше всего ставили желание преуспеть в карьере. Они выросли в мире яростного состязания за награды и отметки, которые позволяют поступить в престижную школу, затем в столь же престижный колледж, после чего найти престижную высокооплачиваемую работу. Выбирая для себя лекции, семинары и занятия, мои сверстники руководствовались именно такими задачами и ориентирами. Ко времени выпуска их шустрые умы впитывали специализированные профессиональные знания, а в аспирантуре – дополнительную информацию еще более узкого профиля. У меня были знакомые, которые могли с ходу прочесть лекцию об усовершенствовании медицины в странах третьего мира, о том, как с помощью статистического моделирования предсказать результаты выборов или как переработать литературное произведение. Но все они понятия не имели о том, что придает жизни высший смысл, какие цели могут быть выше, чем заработок и карьера. В пределах дружеского общения им негде и не с кем было обсуждать подобные вопросы. Впрочем, студенты ими и не задавались.
В этом они были не одиноки. Уровень образования неуклонно повышается, диплом принято считать залогом личной финансовой стабильности, и многие люди в наши дни считают, что образование – лишь инструмент, трамплин для карьеры, а не возможность нравственного и интеллектуального роста. Недавно было проведено научное исследование по изучению шкалы ценностей у студентов и того, как она менялась с 1960-х годов до наших дней. По данным исследователей, в конце 1960-х первокурсники считали своим приоритетом «обретение ясной философской основы жизни». Подавляющее большинство, 86 %, назвали это «важной» или «главной» целью для себя. Но к началу 2000-х годов приоритеты изменились: теперь студенты в большинстве своем стали стремиться к «финансовому процветанию», и лишь 40 % назвали смысл жизни в качестве приоритета. Конечно, большинство студентов по сей день задумываются о значении своей жизни, но эти духовные поиски больше не играют роли в их образовании, не определяют их учебу, выбор дисциплин и так далее.
Некогда эта цель – научить студентов жить – была главной миссией колледжей и университетов. Студенты приходили в стены учебных заведений, чтобы расти духовно и интеллектуально, здесь их интенсивно обучали классическим дисциплинам, философии и теологии. Они получали знания в соответствии с заранее составленной единой программой, объясняющей, что является главным в жизни. Все студенты исповедовали одни и те же верования в Бога, одни и те же христианские нравственные ценности – все это служило фундаментом образования. Но уже к началу XIX века религиозность стала приходить в упадок. Профессор Йельского университета Энтони Кронман, юрист и социальный критик, пишет, что в те годы естественным образом возник вопрос, «возможно ли исследовать смысл жизни свободно и организованно, невзирая на то, что религиозные основы