откинулся на спинку стула, отхлебнул яблочного вина. Вид у него был довольный.
В какой бы части Эмайн Аблах ты ни находился, запах яблок будет преследовать тебя. Сады здесь везде. Яблони цветущие, яблони с завязями, яблони с яблоками. Ветки клонятся под весом огромных спелых плодов величиной с голову ребенка.
– Пришли, – выдохнула Элли. – Вон она.
Эта нахалка стояла на нижней ветке одной из старейших яблонь, яблони-патриарха, и бессовестно обгладывала нежные цветочные завязи.
– Хейдрун! – громко возмутился я. – Какого гриска ты вытворяешь?! Тебе мало остального леса?
Коза покосилась на меня и очень по-человечьи фыркнула, но объедать дерево не прекратила.
Я неплохо умею управляться с животными, женщинами и вредными младшими сестрами. Но на Хейдрун мои умения не распространяются. С детства ненавижу эту тварь.
– И что делать? – растерянно спросила Элли.
Я раздраженно пожал плечами. При всей моей симпатии к девушке я не собирался решать за нее эту задачку.
Готов еще раз поспорить на желание, что Мэй изрядно повеселилась, назначая такое испытание.
– Не знаю. Тебе видней. Доить коз – женское занятие.
– А, – она сглотнула и неуклюже перехватила подойник. – Хорошо.
Что мне по-настоящему нравилось в этой девочке – она не сдавалась. Уверен, Элисон никогда в жизни не доила скотину, кто бы позволил графской дочери заниматься подобной работой? Но она не отступила. И не начала ныть. Одно это заслуживало симпатии.
Я следил за тем, как Элли медленно идет к козе, бормоча под нос ласковую бессмыслицу, и гадал, каким образом Мэй на этот раз подсматривает за нами. В то, что сестренка пропустит подобное развлечение, верилось слабо.
Хейдрун вскинула голову, украшенную золотыми рогами, и мемекнула. Не знаю, как у нее это получается, но в блеянии явственно послышалась угроза.
– Козочка хорошая, козочка милая. Бяшка, бяшка… – повторяла Элли, приближаясь к козе маленькими шажками.
Хейдрун прервала обед и заинтересованно покосилась на девушку. Когда Элли осталось сделать всего пяток шагов, мерзкое животное издало звук, весьма похожий на конское ржание, спрыгнуло с ветки и неторопливой лошадиной трусцой направилось в чащу леса.
– Стой! – выкрикнула Элли и пустилась в погоню.
Дальнейший спектакль я наблюдал из первого ряда, сидя на той самой ветке, которую Хейдрун так любезно освободила.
Спектакль состоял из двух периодически сменявшихся мизансцен: «Элли бегает за козой» и «Элли бегает от козы». Поначалу девчонка еще пыталась на бегу призвать Хейдрун к порядку, потом молчала, сберегая силы. А Хейдрун выныривала то тут, то там, мерзенько блеяла и грозила острыми золотыми рогами. Элли каждый раз пугалась и визжала. Короче, всем было весело, включая меня.
Наконец девушка в бессилии плюхнулась на землю.
– Ненавижу эту козу! – простонала она.
– Я бы на твоем месте не говорил подобного вслух, – предупредил я. – Хейдрун фантастически злопамятна.
– Думаете, она понимает?
– Я