он вошел.
Некоторое время спустя – не очень долгое, хотя они не смотрели на часы – они лежали на постели рядом, голые, мокрые от пота, усталые.
– Почему ты хочешь, чтобы я уничтожил твоего мужа?
– Знаешь, сколько мне лет?
– Не хочешь об этом говорить? Переводишь разговор?
– Нет. Сколько мне лет?
– Двадцать пять?
– Двадцать два.
– Ты выглядишь старше.
– Я с ним уже почти восемь лет.
Он приподнялся на локте и с изумлением посмотрел на нее.
– Что? Получается, что тебе было…
– Четырнадцать.
– Но как… как так получилось?
– Вот так.
– Ты же не из Москвы, я так понимаю.
– Да, я родилась в Твери.
– Я там был. Красивый город.
– Красивый, если смотреть на него из окна машины. Если там жить – то не очень. Мне там было скучно. Я хотела увидеть мир.
– Увидела?
– Да. Эту часть сделки он выполнил в точности. Я была почти в ста странах. В то время он очень много ездил.
– Подожди. А твои родители?
– Он им заплатил.
– Сколько же нужно заплатить, чтобы они отдали собственную дочь…
– Они понимали, что так будет лучше для меня. И это был мой собственный выбор.
– Я не понимаю. Как…
– В Твери мы жили в однокомнатной квартире на окраине. Знаешь, где мы живем сейчас?
– В центре?
– В центре… Нет. Мы живем за городом. В пионерлагере.
– Это… какой-то ваш московский сленг? Я не понимаю.
– Что ты не понимаешь? Он купил бывший пионерлагерь. С корпусами, бассейном, спортзалом, даже площадка для линеек сохранилась и флагшток, где каждое утро поднимали знамя. Мы живем в бывшем корпусе. Раньше там отдыхали пионеры, а теперь там живем мы. Конечно, там все переделано внутри… Но это пионерлагерь.
– Круто, – пожал плечами он.
– Мне надоело. Я хочу двигаться дальше.
– А деньги?
– А что деньги?
– Если у меня все получится… он потеряет все.
– Когда мы стали жить вместе, он открыл счет в банке на мое имя. Не в «Сбербанке», сам понимаешь.
– Разумеется.
– И за каждый прожитый вместе с ним год он клал на этот счет довольно крупную сумму. Я богаче тебя.
– Он не может их у тебя отнять?
– Нет. Только я могу снять эти деньги. Когда ты отнимешь его фирму, он сам меня отпустит. У него своеобразные понятия об этике. В каком-то смысле очень старомодные.
– Мне кажется, ты его до сих пор любишь.
– Нет. И никогда не любила. Но он мне нравился. И продолжает нравиться. Просто теперь он мне мешает. Ограничивает мой дальнейший рост.
– Понятно. И что ты будешь делать?
– Поеду учиться. Я же так и не окончила школу. Все эти поездки…
– Куда поедешь?
– В Барселону. Или в Лондон. Мало ли в мире мест, где можно чему-нибудь научиться.
– А что будет с нами?
Она улыбнулась.
– Ничего.
– Ничего?
Он повернулся к ней и провел большим пальцем