произнес он внезапно охрипшим голосом, – что сталось с твоими руками.
– Руки как руки, – ответила она; глаза ее потемнели, и в них снова заплясали бесенята. – А ты, Барт, замечательно смотрелся на верхотуре. Меня так и подмывало приобрести пращу и запулить каменюку тебе в зад…
Он взревел, вскочил и бросился к ней. Мэри, хохоча во все горло, кинулась наутек, через гостиную – в спальню. Где он ее и настиг. И где, если я точно помню, мы и провели с ней остаток дня, Фредди.
Они подсчитали, что денег на настольный телевизор им хватает с лихвой, а вот на встроенную модель недостает каких-то сорока долларов. Владелец магазина «Джон» (и этот магазин был уже похоронен под продолжением автомагистрали номер 784, как и «Гранд», да и многое другое) сказал, что с радостью отдаст им телевизор в рассрочку хоть сейчас, и всего за десять долларов в неделю…
– Нет, – отрезала Мэри.
Джона ее отказ озадачил.
– Но ведь речь идет всего о каких-то четырех неделях, – обиженно сказал он. – Лучших условий кредита вам нигде не предложат.
– Одну минутку, – сказала Мэри и вывела мужа из магазина на украшенную к Рождеству улицу, где из каждого окна и из каждой двери неслись веселые рождественские мелодии.
– Мэри, – начал он, – Джон прав. Он ведь предлагает нам очень выгодные…
– Первое, что мы купим в кредит, Барт, будет наш собственный дом, – твердо заявила Мэри. Лобик ее слегка наморщился. – Теперь выслушай…
Они вернулись в магазин.
– Вы не могли бы оставить его для нас? – попросил он Джона с места в карьер.
Тот замялся:
– Может быть… если ненадолго. Сейчас ведь все хорошо продается, мистер Доус. На сколько?
– Только до понедельника, – сказал он. – Я зайду вечером. Перед закрытием.
Весь уик-энд они провели за городом, на студеном воздухе, дожидаясь снегопада, который так и не начался. Они медленно колесили по проселочным дорогам, хихикая, как дети. Он прихватил с собой полдюжины пива, а Мэри припасла бутылку вина. Бутылки из-под выпитого пива они не только сохранили, но нашли еще великое множество; целые мешки бутылок из-под пива и газировки. Маленькие бутылочки стоили два цента, а большие принимали по пять. Да, тот уик-энд вышел для них чертовски трудным, вспоминал Барт, длинные волосы Мэри развевались на ветру над воротником ее куртки из искусственной кожи, щечки раскраснелись. Он словно воочию видел, как она спускалась в кюветы, засыпанные опавшими листьями, разгребая листву ногами, шурша при этом, словно огонь, пожирающий сухую траву на лугу… наградой служило звяканье стекла, и Мэри извлекала из канавы очередную бутылку и торжествующе, по-детски, улыбаясь до ушей, махала ею над головой.
А ведь сейчас уже стеклянную посуду не принимают, Джорджи. Ни залога тебе сейчас, ни возврата тары. Выпей и выброси – вот девиз наших дней.
В тот понедельник, после работы, они сдали бутылок на тридцать один доллар, распределив добычу по четырем супермаркетам. К Джону они подоспели за десять минут до закрытия.
– Мне