ружье. В общем, как это всегда бывает, ружье оказалось совсем некстати. Кажется, еще Чехов писал, что, если есть ружье, оно рано или поздно выстрелит. Я большой поклонник русской литературы, – добавил посол. – Вот так все и случилось. Странно, что вы ничего не слышали. Все газеты об этом писали.
– Может быть, – согласился Дронго. – Я не слежу за светской хроникой. Значит, Чапмен приглашает меня для консультации? В письме не указано, какого рода «консультации» я должен ему давать.
– Я сам ничего не знаю, – пробормотал посол, – но в любом случае, я думаю, вам стоит принять это предложение. Неслыханный гонорар, интересная поездка. На вашем месте я не стал бы отказываться. Билеты вам заказаны. Их могут привезти домой, если вы пожелаете. Я думал, что у вас будут проблемы с визой, но их у вас нет. Вам ничто не мешает принять это предложение.
Дронго подвинул к себе серебряный чайник и налил в чашку чай, смешивая его с молоком. Посол предпочел пить чай без молока.
– Чапмен, – словно пробуя фамилию на вкус, произнес Дронго. – Что еще вы можете о нем рассказать?
– Ничего конкретного. Живет в Лондоне, перечисляет довольно крупные суммы в музеи. Воспитывает внука. Владелец многомиллионного состояния.
– Откуда у него деньги? Наследство?
– Нет. Он был довольно известным магнатом, до того как решил заняться политикой. Семья Чапменов владела несколькими крупными сталелитейными компаниями. Извините, но подробностей я не знаю.
– Он воспитывает внука? А до этого вы сказали о том, что погиб его единственный сын. Откуда у него внук?
– От этой молодой леди, – пояснил посол. – У нее после смерти Роберта начались преждевременные роды. Ребенка еле спасли. Он был семимесячным, недоношенным. Его мать потеряла рассудок. Сейчас мальчик живет вместе со своими дедом и прадедом. Насколько я знаю, больше детей у Стивена нет. Только племянница, которая помогает ему воспитывать мальчика.
– Ясно, – кивнул Дронго. – Я могу отказаться?
– Отказаться? – удивился посол. – Но почему?
– Не знаю. Мне не нравятся подобные истории. Я не люблю, когда меня принимают за фокусника. Спустя три года после убийства я не смогу ни найти убийцу, если старик подозревает, что стреляла не мать его внука, ни воскресить его сына. А лететь просто так в Лондон, чтобы прогуляться за счет несчастного человека, потерявшего единственного сына, было бы не совсем этично. Старик, возможно, немного не в себе, нельзя пользоваться его состоянием.
– Какой старик? – удивился посол. – Ему пятьдесят пять лет. Конечно, горе подкосило его очень сильно, но он стойкий человек. Нет-нет, я уверен, что вас приглашают по другому поводу.
– Возможно, – согласился Дронго, поднимаясь из кресла. – В любом случае я подумаю. Спасибо вам за чай. Можно мне забрать этот конверт с собой?
– Конечно, это ваше приглашение.
– До свидания.
Через полчаса он был у себя дома. Конверт весь день лежал на столе в кабинете, и каждый раз, входя в комнату,