картину в нашей берлоге, потащил чемодан вниз. Там на поляне меня и застукали.
– Но как картина в тот же день оказалась в «Люкс-панораме»?
– Не знаю, – пожал плечами Молотков. – Может, Морж отнес. Или Бабухин сам приезжал и забрал.
– А что вы можете сказать насчет этого? – Гранская ткнула пальцем в угол снимка, где была изображена голова. – Она принадлежит убитому?
– Откуда, я ж его видел только без головы.
– Так чья же эта? – допытывалась Инга Казимировна, показывая на голову, что изображена на картине.
Баобаб провел ладонью по своей лысой макушке, по-детски улыбнулся:
– Сам не знаю, почему взбрело присобачить сюда калган этого гада. Наверное, мечтал, чтобы он сдох…
– Какого гада? – насторожилась Гранская.
– Есть один живодер. Голенищев фамилия…
– Откуда вы его знаете? – спросила следователь, удивленная тем, что в таком обычно флегматичном человеке проявилась неприкрытая злоба.
– Попил нашей кровушки, – ответил задержанный, явно взволнованный неприятными воспоминаниями. – Были у него с Моржом в рабах.
– В каком смысле – в рабах?
– Если вас держат ночью на цепи, травят собаками, как это назвать?
Молотков встал со стула, расстегнул брюки и без всякого стеснения спустил до пола. Под самой ягодицей левой ноги зиял безобразный шрам. Такой же, но поменьше был на икре. Видимо, следы собачьих укусов.
– Для чего же вас держали на цепи? – поразилась услышанному Гранская.
– Для чего? Для того, чтоб не сбежали. Голенищев за каждого дает купцу штуку…
– Тысячу рублей? – уточнила следователь.
– Ну да. А выжимает десять, а то и больше. – Догадываясь, что следователь все еще не понимает, о чем речь, Молотков пояснил: – Видите ли, он взял овцеводческую ферму в аренду. Ну, якобы на семейный подряд. На самом же деле овечек у Голенищева пасут пять-шесть таких вот рабов, каким был я.
– Неужели?
– Факт, – кивнул Баобаб, подтягивая и застегивая брюки.
– Но как же вы согласились, чтобы вас продали? – все еще не могла поверить ему Инга Казимировна.
– Господи, да мы были рады! Ведь жили как бездомные псы на свалке. Пробавлялись отбросами. А тут предложили постоянную работу, харч пообещали клевый. Свежий воздух, на сто километров вокруг ни одного милиционера. Для нашего брата это самое главное. Вот Голенищев и пользуется. Знает, сука, что за все зверства ему ничего не будет. Какой бомж пойдет жаловаться к ментам? Да и не сбежишь. – Он похлопал себя по изуродованной ноге. – Я еще легко отделался. Ребята рассказывали, что этот фашист забил одного мужика насмерть, а мясом убитого кормил собак.
– А как же вам удалось избавиться от Голенищева?
– Бабухин выручил. Вернее, выкупил. Меня и Моржа…
– Вы давно знаете Руслана Яковлевича?
– С ним Морж давно был знаком…
– Ну, за здорово живешь Бабухин не стал бы раскошеливаться, так я понимаю?
– Надо думать, – усмехнулся Баобаб.
– В чем же была его