своих шуток с Виктора на Сайфур. В прямой форме они стали объяснять ей, что с её стороны было бы жестоко и бессердечно оставлять без внимания возвышенные чувства юноши к своей персоне.
– Ты ведь не гранит, а воск свечи. Тая, он становится всё краше и ярче! – говорили они ей.
Она, молча, слушала их речи, не придавая им серьёзного значения, и этим обижала всех. Можно было подумать, что она существует, и с тоже мгновение куда-то исчезает. Этот курьёз давно подметили за ней подруги-студентки. Желая не наносить удар по её замкнутости, они как по команде оставили девушку в покое. Но студентки не студенты, хотя и последним пришлось разочароваться в той, которая восхитительно вела себя в роли некоего громоотвода. На её поведение абсолютно не действовали словесные громы и молнии сокурсников Дагоса. Безразличная ко всему происходящему вокруг неё, она без особого чувства глядела на вопросительные лица студентов, этим давая понять, что живёт вне коллектива, живёт в своём мире, приятном ей и полном отчуждения от всех. Во время чтения лекций, Желдин также невольно обращал внимание на поникшую над тетрадью голову загадочной девушки. Она аккуратно записывала на страницы все его фразы, и в душе не мог не порадоваться, что она не нарушила негласной клятвы, а изо дня в день продолжает заниматься самообразованием. Ради любопытства желая узнать, что же она записывала в тетрадь, когда он делал паузы, он дождался нужного момента. Была краткая перемена. Покинув кафедру, Всеволод Максимович в аудитории, бережно взяв в ладони синюю тетрадь, наугад открыл её. Там значились туманные вычисления, в суть которых, применив всю силу своего интеллекта, он так и не смог проникнуть.
«Да у тебя, моё дитя, мышление космиста!» – подумав так, он сам поразился своей мысли. Она была так необычна и верно отражала стиль поведения Сайфур, что Желдин поспешил отстраниться от неё, и взглянуть на страницу. Она завершалась короткой чередой строк: «Планета, населённая существами с низкой степенью нравственного развития. Назревают какие – то события. Звёзды начеку, на страже». Далее запись прерывалась умозаключениями загадочного толка.
«Сайфур. – думал астрофизик – У тебя богатое воображение».
Положив тетрадь на место, он подошёл к окну. За ним светило солнце, громко щебетали, как капризные дети, птицы на пологой крыше, а Всеволод Максимович пребывал в растерянности.
«Солнечный Узбекистан и проблемы астрофизики в случае Нурхатовой как-то не вяжутся друг с другом».
Он посмотрел на дверь. Стала прибывать группа студентов, пошёл второй час лекции. Молчаливая и необъявленная война с каждым новым днём продолжала размежёвывать студентов и Сайфур. Её этот казус нисколько не смущал. Наоборот. Кажется, она была рада этому.
Глава 5
Ребус Сайфур
Двоюродная сестра астрофизика, как замечали все, кто навещал её, на редкость оказалась сердечной женщиной. Когда Всеволод