Но, что бы значила слава царей, триумфально прошедших свою дистанцию, без прочной опоры под ногами – миллионов гранитных кирпичиков – судеб простых людей, отдавших себя служению Родины. О некоторых из них – сибирских казаках, верой и правдой отслуживших Отечеству, – расскажет этот роман.
Емзынак
…Заливистый жаворонок, зависший под голубым куполом небосвода, рассыпал на зеленеющие поля свои сладкоголосые трели. Чем выше поднимался он над раскалённой июньским солнцем землёй, тем звонче лилась его задушевная песня. Спокойствием и умиротворением наполнялась душа работающих в поле слободских крестьян, от щебетания этой крохотной птахи…
Июнь 1775 года, пришедший с теплом, дождями и грозами, поднял тучные всходы заколосившихся зерновых, и только в конце месяца сухая жаркая погода напомнила о знойном сибирском лете.
Полковник Пётр Иванович Четов изредка подстёгивал своего карего скакуна, пробираясь через убегающее вдаль зелёными волнами бескрайнее поле ржи и овса. Осадив коня на краю берёзового колка, он оценивающим взглядом окинул радовавшее душу бескрайнее зелёное поле.
Не нарушая тишины жаркого дня, забились в листву редких колок полевые птицы, и только неугомонный жаворонок, превратившись в едва видимую точку, осыпал колосящуюся ниву звонким пением.
«Вишь, как птаха распелась? К вёдру, однако. Видать, постоят ещё жаркие деньки, – вытер он рукавом выступивший от нещадно палящего солнца пот. — Даст Бог, урожай хороший родится, только бы дождичка вовремя… Вот с лошадьми как быть? Да служивых бы поддержать…» – задумавшись, потрепал он гриву своего скакуна.
Суровая холодная зима и мор, напавший на скотину, тяжело ударили не только по окрестным жителям, но и сгубили немало лошадей гарнизона крепости.
«Тяжело служивым придётся, второй год казаки не видят денег, только на хлебном жаловании кое-как перебиваются», – терзали его навалившиеся заботы. — Хоть оно и говорят «хлеб да вода – казацкая еда», а у кого семья, ребятишки, что им выдаваемые три четверти ржи да две четверти овса? Живут впроголодь. Позапрошлый государев указ, по которому каждый из казаков наделялся шестидесятиной земли, не очень порадовал – некогда служивому заниматься хлебопашеством, да и лошади у многих пали, а что казак без коня? Кругом сирота».
Как найти выход из создавшегося положения, решать ему – коменданту крепости, размышлял про себя полковник Четов в тени раскидистой берёзы.
Донёсшийся звон колоколов Успенской церкви прервал его хлопотные мысли. Пётр пришпорил коня и, поднимая дорожную пыль, поскакал по направлению к крепости…
Зной и жара вселяли тревогу в крестьянский люд – того и гляди буйная зелёная нива сляжет под палящим солнцем. В молитвах просили они у Господа благодатного дождя. Вот и сейчас отец Александр начал службу с просьбы к Всевышнему послать на землю живительной влаги; звучный голос его, обращённый в молитве к Господу, доносился из открытых дверей храма.
Пётр спрыгнул с коня, привязал его у ограды церкви и, сняв фуражку, прошёл к главному входу. Несмотря на жару, молебная зала не смогла вместить всех прихожан, и Пётр, остановившись у крыльца, вместе со слободскими крестьянами и служивыми присоединился к молебному песнопению, так и простояв здесь до окончания службы.
«Да, поиздержались мы изрядно, но зато какая ладная церковь получилась!» – запрыгнув в седло, окинул он восхищённым взглядом увенчанные куполами белоснежные стены храма. — Всем миром возводили, люди последнее на строительство жертвовали», – вспомнил он беспокойные дни строительства.
Со стороны реки раздались весёлые крики детворы – это посадские ребятишки, не вылазившие из воды, радовались затянувшейся жаре.
«Эх, сейчас бы в прохладную водичку окунуться! – бросил он завистливый взгляд в сторону реки. – Да нельзя – дела, дела…».
Пётр сидел за широким столом в комендантском доме и, задумавшись, что-то писал и высчитывал на листке бумаги. «Протянуть бы ещё маленько, а там глядишь – из Кузнецка что-нибудь подкинут, да и свой урожай подоспеет», – предался он повседневным заботам…
Исписав целый лист бумаги, он отодвинул перо и чернила: «Считай не считай, а на бумаге всё равно ничего не решишь». Да и не было особой надежды рассчитывать на кого-то – кузнецкие сами были почти в таком же положении и надеялись получить помощь из Томска, но и там перебивались кое-как.
Если ещё с провиантом вопрос как-то можно было решить, уповая на плодородные сибирские земли, то в другом, особливо в лошадях, приходилось выкручиваться каждому – кто как мог…
Подсказка пришла совершенно неожиданно: ранним июльским утром, отправив дозорных патрулировать участок до поселения Фоминское, Пётр занялся составлением депеши кузнецкому воеводе, где в который раз излагал о своём отчаянном положении.
С утра на улице стояла духота, но толстые стены из лиственницы хорошо защищали от жары, создавая в доме приятную прохладу. В дверь постучали:
– Входи, –