Татьяна Короткова

Новые приключения Конька-Горбунка. Сказка для всех возрастов


Скачать книгу

вытащил монету, которую ему отец-мельник в дорогу дал.

      – Вот…

      Глянул торговец на монету и фыркнул:

      – За такие деньги – только так! – поднес к губам глиняную свистульку, и дунул в нее.

      Садко вздохнул.

      – Ладно, можешь подержать, – смилостивился торговец.

      Садко осторожно взял гусельки, коснулся рукой струн – и будто ветерок загулял по золотой речке. Садко другой раз коснулся струн – и будто вынырнули из речки серебряные рыбы. Затосковало сердце Садко, и стал он петь…

      Ах, что тут случилось с ярмаркой! Вся торговля встала. Кто протягивал деньги, кто – товар, все замерли. Песня Садко полетела над рыночной площадью, а оттуда в дома, в окна, да выше крыш! И так одиноко было Садко в центре новгородской толпы, что голос его зазвенел как птица…

      И тут у горшечника лопнули все горшки.

      – Тьфу! – огорчился горшечник.

      Садко замолк. На ярмарку упала тишина. А через миг ту тишину порвал звук брошенной кем-то золотой монеты.

      Монета подкатилась к ногам Садко. Певец поднял голову – и ахнул. Перед ним стояла девушка невероятной красоты: руки белые, очи черные. Девушка сверкнула глазами на Садко, и пошла прочь. А толпа перед ней с восторгом расступалась, только шепот стоял: «Любава-то еще краше стала!».

      – Любава…

      Садко смотрел вслед Любаве, открыв рот. А за красавицей сгибалась под тяжестью полной корзины служанка Чернавка. Чернавка семенила за хозяйкой, да все оглядывалась на Садко.

      – Постой, Любава!

      Но красавица продолжала шаг.

      Садко поднял золотую монету, кинул ее торговцу, гусли заправил за спину и – следом! Но куда там, толпа за Любавой уж морем сомкнулась, поди – догони!

      И тогда Садко вскочил на прилавок и напропалую полетел прямо через товары! Затрещала посуда, раскудахтались куры, рассыпалось зерно! В переполохе тощий воришка стащил у толстого немца кисет с деньгами.

      – Держи вора! – крикнул хитрый воришка, указывая на Садко.

      Немец всплеснул руками, обнаружив пропажу. И вся толпа, что была на ярмарке, понеслась за Садко, решив, что тот и вправду – вор. Эх, люди, люди…

      Вот вылетел Садко на улицу, Любава уж далеко – в проулок сворачивает, Чернавка за ней идет, на Садко озирается.

      – Любава!

      А с другого проулка, значит, на эту улицу как раз свернул Василий на дюжем коне. Рядом француз семенит на тонконогой лошадке.

      – Ваш сиятельств должен иметь хороший европейский манер!

      Василий слушает да зевает.

      – А не быть как грубый русский мужик!

      – Да и надоел же ты мне, лягушка!

      И тут замечает Василий Садко и бегущую за ним толпу. Все на одного! Не порядок! Глаза у Васи загорелись, спрыгивает он с коня, рукавчики засучивает.

      А француз все, знай, талдычит:

      – Вся Европ хотеть с Новгород торговать. Но как торговать, когда вы так диковать?!

      И тут, наконец, француз замечает, что прямо на них с Василием несется парень с гуслями за спиной, а там и вся ярмарка!

      Француз