малыша одного с собой народа. Правда, в этом возрасте мальчики сторков уж не плачут… Но тем более – что же случилось такого? Землянин не выглядел размазнёй. Позволив ему обхватить себя снова – уже за шею – кен ло Хеерорд осторожно, тихо спросил по-русски:
– Кого ты видишь? Что случилось?
Мальчишку, который было начал успокаиваться, затрясло снова в жестоком приступе рыданий, буквально скорчило. Вместе со слезами хлынули слова – обрывки, куски, фразы…
…Отца, мать, старшего брата и младшую сестричку мальчика джаго повесили у него на глазах. Что перед этим с ними делали – мальчик не видел, только слышал… но ни брат, ни сестра не могли идти сами, их приволокли и сунули в петли… брат был уже мёртв, его ранили в бою, и джаго что-то с ним сделали ещё… он так страшно закричал, тонко, совсем по-детски, а когда его втаскивали – по полу тянулся широкий кровавый след… а сестра никак не могла задохнуться, долго-долго не могла… она была слишком маленькая и лёгкая… А тоже раненых отца и маму повесили только потом, совсем потом, когда сестрёнка всё-таки умерла у них на глазах… только мама тоже была мёртвая, когда брат закричал, она рванулась от джаго, крикнула в ответ, страшно-страшно крикнула, и сразу вся обвисла… а они смеялись… смеялись, смеялись…
И мальчик всё это видел.
Детское горе, детский ужас неожиданно глубоко тронули кен ло Хеерорда. Нет, нельзя сказать, что он жалел землян. Пожалуй, и в казни он не видел ничего такого уж жуткого. Но во-первых, палачами были джаго, а джаго сторк только терпел, да и то не всегда; если кто и мог казнить похожих на сторков существ – то никак не эти тупые горы мяса. Во-вторых, джаго издевались над пленными детьми и женщиной, прежде чем предать их смерти, а это было омерзительно – мужчина другое дело. В третьих – удавить петлёй женщину значило совершить настолько грязный поступок, что ему не находилось слов. Даже Безродную, если она заслужила смерть, нужно было угостить хорошим ужином, в конце которого подать бокал вина с мгновенным ядом. И всё. А уж задушить малышку могли только джаго и одни лишь джаго; существо достойное взяло бы на себя заботу о маленькой дочери врага и пожелало бы ей, когда она вырастет, родить много новых врагов…
– Не плачь, не плачь… – кен ло Хеерорд тихонько и неумело похлопывал мальчика (тот наконец выговорился и устало всхлипывал, каждый раз коротко вздрагивая и тесней прижимаясь к сторку) по спине. – Ты вырастешь и убьёшь этих животных. Об этом и думай. А твои близкие тебя ждут… они погибли достойно и ушли к Предкам… Ты вырастешь, отомстишь, и твой отец будет гордиться: вот какой сын остался у меня в мире живых, скажет он! Он один поднял большую месть за нас всех, скажет твой отец… И ты встретишь красивую женщину, она станет твоей женой, и у вас будет много детей, чтобы не угас ваш Род…
Мальчик чуть отстранился, громко подышал, потом – поднял на сторка залитое слезами, но неожиданно хмурое лицо:
– А ты меня не убьёшь? – тихо спросил он. – Ты