автоматы на любого, кто подойдет слишком близко. Мы были почти в центре города, но даже здесь у меня не ловила мобильная связь. Утомленный жарой продавец «пупусас», жареной закуски из кукурузы, которой и славится Сальвадор, объяснил мне, что дело в глушилках, которые не дают арестантам просто так сделать телефонный звонок. Он ткнул пальцем вниз по дороге, где связь снова оживала, и я заметил компанию местных, размахивающих телефонами в попытке поймать сигнал.
В тюрьме меня все равно попросили сдать телефон и все остальные вещи, разрешив оставить только блокнот, ручку и диктофон. В сопровождении вооруженной охраны я прошел через просторный двор прямиком в камеру размером со школьный кабинет, которая была абсолютно пустой, не считая пары стульев. Затем ввели сеньора Мохику. На нем надеты наручники, но это, пожалуй, единственное неудобство, которое он вынужден испытывать, отбывая свой срок. Гардеробу титулованного арестанта можно позавидовать: синяя баскетбольная футболка, белоснежные шорты и пара стильных кроссовок «Reebok». Вся одежда выглядит совершенно новой, словно только сошла с прилавка магазина. Лысину умудренного опытом наркоторговца скрывает черная бейсболка, спереди на которой вышито число «18», а сбоку – его прозвище – «Viejo Lin» («Старик Лин»). Тело с головы до пят покрыто татуировками. На шее крупный рисунок – «100 % 18-й». Изображение на правой руке искажено длинным шрамом, тянущимся от самого плеча. У левого глаза нарисована слеза, а кепка частично скрывает три строки, выбитые на лбу: «En Меmoria De Mi Madre» («в память о моей матери»).
Большинство членов банды – это молодые люди, а все потому, что шансы дожить то старости, работая на «марас», совсем невелики. На 2009 год коэффициент смертности в Сальвадоре был равен 71 на каждые 100 000 человек, из-за чего страна была названа ООН самой смертельно опасной в мире. В пересчете на жизнь среднестатистического человека, вероятность быть убитым в этой стране составляет примерно 10 %. И это только среднее значение. Для бедного населения и членов банд оно куда выше.
Поэтому Старик Лин своего рода долгожитель. На мой вопрос о возрасте его лицо на мгновение исказилось ироничной гримасой, но затем вернулось к привычному ничего не выражающему состоянию. «Мне 25. Шучу, на самом деле мне 50». Скорее всего остаток своих дней он проведет за решеткой за то, что обезглавил двух девочек-подростков, встречавшихся с членами «Мара Сальватруча» (позже из газет я узнал, что, вероятно, их еще и пытали машинкой для натирки полов). Как и большинство своих коллег, Старик Лин вошел в банду еще в Лос-Анджелесе в возрасте 21 года. Сегодня он лишь обладатель утробного прокуренного голоса, да бледно-серой кожи, которая достается всем обитателям тюрьмы.
Компания Старика Лина предпочитает несколько иные бизнес-стратегии, нежели его мексиканские коллеги. В марте 2012 года «Квартал, 18» пошел на перемирие со своим злейшим врагом – «Сальватруча». Старик Лин и его конкурент, гангстер американского происхождения Эдсон Закари Юфемия, договорились, что члены их банд будут в дальнейшем