стати эти «патриции» вдруг ко мне привязались! – сердитым голосом перебил его Фриц, чем заставил коня под собой недовольно фыркнуть. – Я преспокойно шел себе по улице, а эти как налетели ни с того ни с сего, окружили – и давай задирать…
«Странно, – отчего-то вспомнилось Колдыреву, – а я ведь явственно слышал и про то, что-де не место солдафону в рядах студентов…»
Но Фриц улыбался так открыто и так искренне, что всякие подозрения мигом вылетели из головы Григория. В конце концов, разве рыжеволосый немец не спас его только что? Какие могут быть сомнения в его честности?!
Фриц пригладил усы и сказал, глядя в сторону; голос его теперь звучал печально:
– А вот потом начались совершенно непонятные мне события, и я вынужден был уехать… Обидно, конечно. Однако могло закончиться и хуже!..
Он тряхнул головой и неожиданно сменил тему, как будто разговор этот вошел в область, крайне для него щекот- ливую:
– Послушайте, а вам бы переодеться, друг мой: поглядите-ка – у вас воротник висит, камзол разорван. Вот эти дырки – явно не от сабель, крови нет, видимо эти нетрезвые храбрецы просто цеплялись за вашу одежду, чтобы не упасть… Заметили, как я у одного удальца из одного уха было сделал полтора ха-ха! Мой любимый приемчик! Ущерба здоровью, считай, никакого, а страху у противника – жуть, крови – фонтан, смотрю и на вас вылилось полведра…
Колдырев оглядел себя, насколько это позволял тусклый свет луны, и вынужден был признать:
– Да, видок, конечно. Черт побери, у меня же к седлу был приторочен мешок со сменой платья… Куда он подевался? Может, украли, пока я сидел в том прекрасном заведении?
– Нет, Григорий, все проще! – засмеялся немец. – Это же не ваша лошадь! Смотрите-ка: определенно польская военная сбруя.
– Вот черт, прости, Господи!.. – ахнул Колдырев, хлопнув себя по лбу. – Ну и разошелся же я, коль впопыхах сел на чужую лошадь… Ха! А до чего же, однако, оказывается, послушные лошадки у польских панцирников. Видать, кобылка решила, что я и есть хозяин, просто надрался до невменяемости и веду себя по-другому… Но что же теперь делать?
– И я ничего не могу вам предложить, – вздохнул Фриц. – Все мое на мне.
Он хотел еще что-то добавить, но вдруг насторожился.
– Что такое? – не понял Григорий.
– Погодите… Мне показалось, будто неподалеку проскакал верховой. И остановился.
– Ну и что в том? – не понял Колдырев. – Ведь это город. Мало ли людей разъезжают здесь верхом? Если бы за нами погнались, мы бы услышали не одного всадника.
– Как знать? – Лицо Фрица под зигзагообразным козырьком шлема становилось все более напряженным. – Как раз будь их несколько, я решил бы, что это – разъезд караула. А так… О дьявол!
В конце темной улочки из-за каменного забора выступил человек. Вероятно, он только что спешился… И сделал это с единственной целью: чтобы вернее прицелиться.
– Сдохни, собака! – крикнул незнакомец, спуская курок.
Немец успел схватить Григория