писателем Спиралодиск, застыл у подножия уходящих к югу безлесных гор. Эрвин видит на его неровной поверхности хаотичную игру коричневых огоньков. Вооружённые зрением гайян Ефремов и Нур наблюдают частую, с ячейками размером в ладонь, сеть, наброшенную на громадное тело Спиралодиска. Огоньки-вспышки – узлы загадочной сети.
По прежнему Ефремову: «Огоньки загорались, на секунду образуя маленькую звёздочку с тёмно-зелёными лучами, гасли и опять появлялись».
Демьян предположил, что сеть – защитная структура, принадлежащая артефакту. Но нервное напряжение, вызванное резким давлением на затылок, заставило всех оглянуться. Те самые огоньки-звёздочки заполнили весь световой коридор. Но здесь они вели себя свободно, рисуя в воздухе причудливые узоры. Картина получалась примерно такая, какую в отдалённом прошлом представил себе Иван Антонович. Они выстраивались в длинные цветные цепочки, цепочки распадались на отрезки, свивались в кольца, копировали знак бесконечности. Игра эта приводила к искажению зрительного восприятия. Через минуту пристального наблюдения виделись светлые тени, напоминающие геометрические фигуры.
Только глаз гайянина способен различить за причудливой игрой огоньков их источник. На высоте от метра до полутора, сохраняя неподвижность, колыхались громадные плоские медузы со свисающей густой бахромой. В нитях бахромы выделялись щупальца, посредством которых медузы цепляли песок и могли передвигаться даже против ветра. Свечение тел говорило о концентрации в них громадного заряда энергии. А в целом скопление создавало суммарное поле, влияющее на сотни метров вокруг.
– Леда, что с коконом? – спросил Нур, оформляя догадку в рабочую гипотезу.
– Пульсация. Едва заметная. В остальном по-прежнему.
Леда скрывает волнение. Предвкушает близкие перемены… И Эрвина охватило напряжение. Длительное ожидание, в котором он с матерью находился, в безуспешных попытках отыскать ключ к брамфатуре, обострило чувствительность.
– А не вернуться ли нам на Корабль? – спросил он, ни к кому не обращаясь.
– Давайте вначале осмотрим эту громаду, – не согласился Ефремов. – Вдруг мы ошибаемся, и это вовсе не звездолёт, а природное образование? А затем займёмся медузами. Их сейчас возле Ананды набралось столько…
Эрвин согласился. И Леда не возразила. Нур вновь убедился в точности описаний, сделанных Ефремовым в романе «Туманность Андромеды». Действительно, кривизна поднявшейся перед ними стены говорит о диаметре не менее пятисот метров. Если корабль, то солидный. Изделие тех самых рук, которые теперь в кучах костей? Но как хочется, чтобы Ефремов оказался прав! А не просто фантазировал.
«Таинственный звездолёт навис над людьми отвесной стеной, уходившей далеко вверх и терявшейся в пятнистой тьме неба. Угольно-чёрные тучи клубились, скрывая верхнюю треть исполинского диска. Малахитово-зелёная масса покрывала корпус. Её сильно растрескавшийся слой был около метра толщины. В зиянии трещин выглядывал ярко-голубой металл, просвечивавший синим в местах, где стёрся малахитовый слой».
Зелени