лице. Дыхание перехватило: Сари запросто могла сойти на близняшку Майры. Сходство просто поражало, Майра словно смотрела на свою детскую фотографию или на фотографию мамы. Отец резко помрачнел, совсем как после смерти жены. Должно быть, и он заметил сходство, вспомнив об утрате.
– Я увеличил картинку, – сказал Бишоп, указав на запястье Элианны. – Браслет словно врос в кожу. И вот еще, взгляните на метку с внешней стороны: змей, кусающий собственный хвост и окольцовывающий слова Aeternus eternus.
– Печать основателей, – догадался Джона.
– Да, это может быть Маяк, – сказал Деккер, подаваясь ближе, чтобы лучше рассмотреть картинку. – Описание совпадает, но наверняка сказать трудно. Уверенности нет.
– Элианна всюду его носит, – заметил Бишоп.
Он достал другие фотографии семьи Уэйд и принялся перебирать их: дочери президента взрослели прямо на глазах. Элианна поправилась, а Сари выросла, хотя ростом со старшей сестрой так и не сравнялась. Обе девочки постепенно превратились в молодых женщин, а после на их лицах появились первые морщинки, в волосах – седина. На некоторых фотографиях Элианна и Сари, нарядно одетые, сопровождают родителей (на которых были очень похожи) на званых приемах. На одном снимке президент выступает с речью перед толпой, а жена и дочери слушают его, стоя в переднем ряду. На другом – семья Уэйд посещает Больницу, еще совсем новую, а вот Элианна перерезает красную ленточку у входа. И на каждом снимке на правой руке у нее поблескивает золотой браслет.
Наконец снимки закончились.
– Нигде нет Элианны без браслета, – подвел итог Бишоп. – Помните, я говорил, что раздобыл несколько носителей? Так вот, в данных много пробелов, но мне попались отрывки из дневника президента Уэйда. В одном из таких отрывков он пишет: как только Маяк сливается с плотью носителя – это его слова, – снять прибор уже невозможно.
– Если только носитель не умрет, – догадался Деккер.
Бишоп достал из кармана снимок, который, видимо, приберег напоследок.
– Это похороны Элианны. Согласно восстановленной хронологии, она погибла во вторую крупную эпидемию оспы, которая унесла жизни примерно одной десятой колонистов. Элианне тогда был семьдесят один год.
Это и правда были похороны: бездыханное тело Элианны возлежало на алтаре под саваном, скрывавшим причиненный хворью ущерб. Рядом, одетая в черное, припала на колени Сари: держа сестру за правую руку и скорбно опустив голову, она молилась.
– Браслета на руке нет, – наклонившись поближе, заметил Деккер. – Он исчез.
– Вот именно, – согласился Бишоп. – Его сняли с руки покойницы.
– Маяк забрал себе кто-то другой? – спросил Деккер.
– Если честно, я не знаю, – признался Бишоп. – Последний раз Маяк видели на фотографии, где Элианна еще жива. – Он постучал пальцем по снимку. – Потом он бесследно исчезает.
– Так, может, это и не Маяк вовсе? – нахмурился Деккер. – Вдруг это просто причудливое украшение, которое Элианна любила надевать по случаю и без?
– Возможно… –