графом.
Рассказывают, что после одного спектакля посол вернулся домой очень усталым и лег спать, даже не удалив грима. Через несколько часов его разбудил камердинер и сообщил о прибытии гонца с важными депешами от австрийского императора. Увидев графа нарумяненным, с подведенными бровями, гонец попятился и воскликнул: «Это не посол, а какой-то шут!»
Между тем Потемкин, обеспокоенный усиливающимся влиянием Платона Зубова, оставил армию и в том же 1791 году приехал в Петербург. Правда, некоторые объясняли причину его появления в столице иначе. Так, бывший фаворит императрицы граф П. В. Завадовский не без злорадства писал по этому поводу своему другу С. Р. Воронцову: «Он мечется, как угорелый. Женщина превозмогла нравы своего пола в нашем веке: пренебрегла его сердце. Уязвленное самолюбие делает его смехотворным».
Скорее все же, метания князя объяснялись пониманием того, что его некогда безраздельное господство при дворе отошло в прошлое, любовная же неудача, если она и была, явилась лишь пресловутой последней каплей…
Безмятежная жизнь семейства Долгоруких закончилась со вступлением на престол Павла I. Император немедленно подверг опале князя Федора Сергеевича Барятинского – одного из убийц Петра III. На просьбу Екатерины Федоровны помиловать отца Павел с гневом отвечал: «У меня тоже был отец, сударыня!» А в августе 1799 года немилость постигла и ее мужа. Ему приказано было в двадцать четыре часа покинуть Петербург и отправляться на жительство в свое подмосковное имение с запрещением въезда в обе столицы. Только через несколько месяцев супруги получили разрешение выехать за границу.
В 1801 году дом князя Долгорукого приобрел обер-камергер Александр Львович Нарышкин. О его отце, Льве Александровиче, Екатерина II писала, что никто не заставлял ее так смеяться, как Нарышкин, обладавший замечательным комическим талантом и шутовскими наклонностями. Сын унаследовал от отца находчивость, остроумие и пристрастие к шуткам и каламбурам.
О язвительном и живом уме А. Л. Нарышкина свидетельствовала и его описанная современником наружность: «Крайне выразительное лицо… с тонким, несколько остроконечным носом, с кокетливо очерченными губами и с весьма умными и веселыми глазами».
А. Л. Нарышкин
В течение семнадцати лет, с 1799-го по 1816 год, он исполнял обязанности директора Императорских театров, достигших в его правление значительных успехов. Однако оценка деятельности Александра Львовича довольно противоречива. С одной стороны, он сделал немало полезного для наведения порядка в театрах, установив, в частности, строгое наблюдение за тишиной во время спектаклей и запретив допуск на сцену посторонних лиц.
В наши дни это кажется чем-то естественным и само собой разумеющимся, но так было отнюдь не всегда. В одном из писем известного драматурга А. П. Сумарокова есть строки о том, что порой шум в зрительном зале заглушает голоса играющих на сцене. Что же касается бесцеремонного обращения с актерами