Палену. Корпус требует поправки».
Имело ли обвинение Потемкина под собой какие-то основания или нет, но императрица не сочла нужным к нему прислушаться, оставив Ангальта на посту директора корпуса, и, судя по восторженным отзывам бывших его выпускников, поступила правильно. За два дня до смерти, 20 мая 1794 года, Федор Евстафьевич в последний раз навестил своих воспитанников, навсегда простившись с ними. Посеянные им семена дали в душах некоторых кадетов неожиданные всходы: они не могли смириться с иными методами воспитания.
Когда директором корпуса назначили будущего фельдмаршала М. И. Кутузова, стремившегося восстановить ослабевшую дисциплину, произошли два трагических события. Вот что рассказывает об этом один из современников в письме от 18 июля 1795 года: «Строгость Кутузова в кадетском корпусе, заступившего место обожаемого графа Ангальта, коего портрету часто кадеты поклоняются… взбесила кадетов. В Петров день один из них, по имени Леш (видно, Лифляндец) бросился с верхней галереи на каменный двор и чрез 6 часов умер, а 7 числа сего месяца то же сделал некто Акимов…» Эти напрасные жертвы не изменили ход событий, и постепенно воспитанники привыкли к новым порядкам.
Следующим летом опустевший дом принял не совсем обычного постояльца: сюда из Петропавловской крепости перевели Тадеуша Костюшко, взятого в плен после поражения польских повстанцев. По поводу смены им жилья Екатерина в несколько елейном тоне писала своему постоянному корреспонденту барону Гримму 19 сентября 1795 года: «Он (то есть Костюшко. – А. И.) все хворает, потому я и поместила его в доме Штегельмана, где прежде жил покойный граф Ангальт; при доме небольшой садик, и там он может гулять. Он кроток, как овечка…»
Тадеуш Костюшко
Узнику отвели несколько комнат в нижнем этаже, приставив в качестве стража некоего майора, делившего с ним стол и сопровождавшего в прогулках по саду. Весь свой досуг пленник отдавал чтению, рисованию и токарным работам. Вступив на престол, Павел освободил Костюшко и, щедро одарив, позволил ему уехать в Америку, взяв с него слово не воевать больше против России. Дом же на Мойке император в 1797 году пожаловал своему побочному брату графу А. Г. Бобринскому, вероятно, в память о том, что здесь некогда проживал отец последнего – Г. Г. Орлов.
Спустя несколько месяцев Бобринский отдал пожалованный ему участок под Опекунский совет воспитательного дома, получив взамен особняк в конце Галерной улицы, принадлежавшей его роду до самой Октябрьской революции. Бывший же дом Штегельмана начал новое существование поначалу в качестве благотворительного, а позднее – учебного заведения и не прекращает его вот уже более двухсот лет.
Дама с медальоном
(Дом № 12 по набережной Мойки)
Дом на набережной реки Мойки, 12, – последний адрес А. С. Пушкина – известен как «дом княгини Волконской», одной из самых оригинальных и примечательных женщин своего времени. Софья Григорьевна Волконская (1786–1869) была сестрой декабриста