делать?
– Отправиться в указанный Регион для отработки связи по аварийному каналу.
Всего лишь отработка… Но это означало, что прямо теперь, из тамбура электрички ему надлежало уйти в никуда – в новую жизнь, с новой биографией, с новыми документами, оборвав все прежние связи. Уйти, не попрощавшись…
– Я вернусь?
– Может быть, – солгал Резидент. И сам себе не поверил.
И ему не поверили.
– А если я не смогу? Если откажусь?
– Ты не можешь отказаться. Ты знаешь, что будет.
Оба знали, что будет.
– При чем здесь они?
– А при чем я? Я всего лишь выполняю приказ. У тебя нет выхода. И у меня нет.
– Выход есть всегда…
– Нет, выхода нет.
Они разговаривали уже несколько минут. Слишком долго для случайных попутчиков.
– У тебя осталось три минуты. Запомни варианты связи…
На следующей станции один из них вышел. Хотя на этой станции у него никого не было и делать ему здесь было нечего. Электричка простучала мимо. Поздний пассажир прошелся по перрону и сел на скамейку. Он должен был спешить. Но он не спешил. Он сидел, опустив голову. Его никто не тревожил. Некому было тревожить. Он сидел, хотя должен был встать, поймать случайную машину, доехать до другой железнодорожной ветки… Или пересидеть ночь в лесу, до первой утренней электрички. А днем лететь или ехать в дальний, назначенный ему Регион по подложным документам, чтобы исполнить приказ.
Нужно бросить семью, потому что это не семья, а легенда прикрытия. Всего лишь легенда, которая позволяла ему слиться с окружающим миром, стать как все. Ибо мужчина в полном расцвете сил, живущий многие годы один, вызывает подозрения. А он не должен был вызывать подозрений. Он давно выбрал себе женщину, на которой женился. И стал жить как миллионы обывателей. Стал одним из многих. Ходил на работу, ездил в отпуск, с кем-то приятельствовал, с кем-то ездил на рыбалку, в меру пил, в меру безобразничал. Он ничем не отличался от своих сослуживцев и от соседей. Он был усредненным, как новобранец в строю.
Но он совершил ошибку – позволил себе завести детей. Точнее, его жена позволила. Дети вписывались в легенду, и он не стал настаивать на прерывании беременности. Он недооценил законы биологии. Не желая того, он привязался к своим детям и их матери. Десять лет – большой срок, чтобы привыкнуть даже к плохому. А он привык к хорошему.
Для него семья перестала быть легендой, она стала просто семьей. Его семьей… Он надеялся, хотя боялся себе в этом признаться, прожить вот так остаток дней – вырастить детей, пристроить их в институт, отгулять на свадьбах, понянчить внуков. Его ждала очень средненькая и скучная жизнь, но другой он не желал, другая у него уже была!.. Он надеялся зря…
За ним пришли. Как за бандеролью до востребования, потому что он не принадлежал себе. И теперь он должен был уйти. Сразу, никого ни о чем не предупредив, придумав легенду, которая объяснит его внезапное исчезновение. Обязан был. Без вариантов.
Варианты его организация не допускала. Он был ее бойцом и обязан был подчиняться. Беспрекословно. Должен