как это произошло? Но все это уходит на второй план, когда я понимаю, что сейчас у меня достаточно сил идти вперед и, с учетом происходящих событий, чем быстрей я закончу, тем больше шансов остаться в живых, либо увижу брата лишь в другой жизни. Подойдя к дверям впереди, немного промешкался, но отсутствие каких-либо звуков позволило легко открыть ее. Я замер, дыхание перехватило, сил пошевелиться нет, словно парализованный, я стою на месте, потому что такого страха еще не испытывал. Вот то, чего я так долго ждал, а теперь жалею, – я больше не один.
Взгляд медленно перешел с его головы на правую руку, в которой крепко сжат кусок железа в метр длиной, с острой стороной, больше напоминающий самодельный односторонний меч. Конечно, благодаря пистолету у меня преимущество, но факт того, что он смог выжить в этом хаосе, где никто так и не поймал его и не убил, заставляет бояться этого убийцу больше, чем кого-либо на Векторе. Этот урод в орбитальном костюме, эластичном плотном материале, который укреплен на местах жизненно важных органов толстыми пластинами из титана темного цвета. Десятки царапин разной длины и толщины, небольшие вмятины на шлеме и теле и масса старой крови его жертв покрывают его костюм, и, глядя на это, вместе с опасением принимаешь тот факт, что он легко ужился здесь и, возможно, опаснее никого нет.
Монстры сродни животным – простые инстинкты, а вот человек – это другое дело. Маска закрывает лицо: стеклянный полукруг от уха до уха, с небольшой решеткой на все стекло, соединенное с металлической оболочкой, защищающей остальную часть головы. От шлема тянутся трубки прямо за спину, к месту крепления баллонов, коих сейчас нет. По бокам лицевой части небольшие фонарики, из которых работают лишь два. Разумеется, эта маска сделана крепче, чем что-либо, и, кажется, пистолет не прострелит ее, а стекло одностороннее, и для меня оно как зеркало, только с несколькими трещинами.
Мы все так же стоим, он смотрит на меня, я на него – и вскоре понимаю, что, возможно, лишь возможно, есть шанс на его помощь или хоть какую-то человечность в сфере случившегося. Хоть внутри меня кипят страх и тревога, я громко обращаюсь к нему:
– Я не собираюсь враждовать, – сделал небольшую паузу, – мне плевать, что было раньше и по каким причинам, но мне нужна помощь. – Он молчал, и я добавил: – Вы меня слышите? – Реакцией был лишь шаг в мою сторону. – Я прилетел сюда ради своего брата, на все остальное мне плевать, слышите?
Это был отчаянный шаг, обстановка лишь накалялась, а контакт наладить не получится, придется использовать все навыки и повиноваться инстинктам. Положение пока неизменно, но, глядя на того, кто напоминает охотника среди металлических джунглей, обладая крепким и большим, чем мое, телосложением, я все глубже осознаю, в кого превратило его это место и сколько раз ему приходилось убивать, даже не считая людей.
«Любовь и ненависть – все зависит от восприятия» – снова прочел я про себя, видя, как он еще сильнее сжимал и словно разминал оружие своей рукой, и, слегка поматывая