дня я обхаживал её. Водил по ресторанам, в которые её не пустили бы за всю её жизнь. Катал на яхте и знакомил с друзьями, – он отхлебнул и усмехнулся. – Но, когда пришло время отдавать вложенные средства, она заупрямилась и врезала мне по лицу.
Мужчина потёр лиловый синяк.
– Хороший удар, – заметил Роланд.
– Да, – согласился заместитель. – Я рассвирепел, прижал её к стене и содрал с неё трусики, желая взять своё по праву. Но эта гадина саданула мне коленом между ног и удрала. Вот и вся история, которую вам необходимо знать.
Он отхлебнул ещё.
– Я желаю, чтобы к рассвету она лежала на вот этом диване. Обнажённая и готовая на всё, – он плотоядно улыбнулся.
– Вряд ли она согласится сделать так, как вы хотите, – сказал Роланд. – Тем более такое поведение церковь не приемлет.
– Я же говорил, чтобы ты не волновался? – напомнил мужчина.
Господин Юмасаки встал с места и подошёл к столу. Выдвинул один из ящиков и достал бумагу с гербовой голографической печатью святой церкви.
– Эту бумагу я прикупил на всякий случай у верховного епископа Корнелиуса, когда приезжал к нему погостить. Вот его подпись, – он показал Роланду пальцем на знакомые закорючки. – Взял оптом. На всякий случай, так сказать. Теперь я требую, чтобы согласно договору, вы выполнили свою работу. Тем более, что я плачу сверху.
Роланд поглядел на документ. На нём золотым тиснением был написан незамысловатый текст, известный каждому представителю не только святой церкви свидетелей второго пришествия, но и каждому гражданину великой империи Иисуса Христа. Такой бумажечкой желал обладать каждый. Поскольку именно она могла спасти тело преступившего закон от неминуемого наказания. В ней было написано следующее:
«Предъявитель сего документа сделал то, что сделал. Во славу церкви и империи. Он освобождается от преследования со стороны закона. Ему отпускаются все грехи, связанные с инцидентом. Во имя праведного господа Бога нашего Иисуса Христа.»
Это была тройная индульгенция за подписью вышеназванного епископа. Самая дорогая из всех, что могла предложить церковь законопослушным гражданам империи. Своеобразный договор между церковью и гражданином, по которому, за очень большие деньги, гражданину разрешалось совершить один из грехов, карающихся кремацией. А эта бумага предоставляла троекратное нарушение. Тем более голографических отметок об её прежнем предоставлении органам соблюдения справедливости не было.
Роланд возликовал. Он знал! Знал, что дело стоящее. Оставалась самая малость. Нужно было изловить девку и доставить просителю. Это был джекпот. Тот самый, который дожидался его всю жизнь.
– Ясно, – заключил он. – Это я возьму с собой. Извините за причинённые неудобства, господин Юмасаки.
В ответ заместитель повелительным жестом отправил его прочь. Диакон сложил документ и спрятал в нагрудный клапан. Поставил нетронутый бокал на столик и быстро встал.
– Поднимайся, брат Стратис. У нас много дел, –