такого некрасивого бедуина, – закончила за нее Гарбо, и обе снова зашлись безудержным хохотом.
Берл обернулся. Грета смотрела на него, и взгляд ее был абсолютно трезвым. Он плюнул и влез в кабину.
– Вот что, Селим. Давай-ка в Табу, прямо сейчас. И побыстрее. В гостиницу заезжать не будем.
Селим глянул на него выпученными глазами:
– Прямо сейчас?
День обещал закончиться так же безумно, как и начался.
– Сто долларов.
Берл помотал головой:
– Двадцать, и ни центом больше.
– Восемьдесят, – сказал Селим, расплываясь в радостной улыбке. Торговля была его любимым занятием. – И два чайных привала по дороге.
– Тридцать, и чая не надо. Но с заездом в Нуэйбу.
– В Нуэйбу, но без чая? – Селим задумался, с уважением поглядывая на достойного противника. Торговля обещала быть сложной.
В итоге сошлись на полтиннике – без чая, но с заездом, и бензин за счет Берла. Глядя на сияющего бедуина, он облегченно вздохнул. Как, в сущности, мало нужно человеку для счастья. Потеряно всего-то пять минут, но зато отношения перед дальней дорогой налажены в лучшем виде.
В Нуэйбе они заехали в лавку подводного снаряжения за балластным поясом и свинцовой краской. Там же Берл выбросил рюкзачок с газетами. На египетской стороне границы одинокого туриста не проверяли вообще, зато израильская таможня душу вывернула, копаясь в его багаже в поисках кораллов или пакетиков с травкой. На балластный пояс с прикрученным к нему большим свинцовым бруском никто не обратил особого внимания. Разве что таможенник, вытаскивая пояс из сумки, выразил удивление необычной тяжестью.
– Уж больно я легкий человек, бижу, – ухмыльнулся Берл. – В воде не горю…
– …и в огне не тонешь? – подхватил шутку чиновник и задумчиво покачал головой. – Вот вижу я, братан, что везешь ты что-то… а что – не пойму. Ладно, проходи, черт с тобой.
В десять вечера Берл уже подъезжал к своему иерусалимскому дому на улице Шамир. Такие длинные дни выпадали у него нечасто.
«Сент-Луис блюз»… Господин судья наверняка слышал эту песенку. Помните – «I hate to see the evening sun go down…» – вот-вот, та самая. Что вам сказать? Музыкант редко выбирает, какую музыку играть. Музыку заказывает тот, кто платит. Заплатил – получи. Клиент всегда прав. И я тоже не выбираю. За одним исключением – «Сент-Луис блюз» я не исполняю никогда. И не буду, предложите мне хоть тысячу долларов. Хотя, правду говоря, никто и не предлагает. Свой последний «Сент-Луис» я сыграл очень-очень давно, в июне тридцать девятого, когда Йосеф сходил по трапу океанского лайнера с тем же названием – «Сент-Луис».
Не скажу, что эта моя странность всегда встречала понимание. Подавляющее большинство клиентов и коллег квалифицировали упрямое нежелание играть «Сент-Луис блюз» как необъяснимый каприз артиста или, еще того хуже, как обидное высокомерие. Однажды это даже стоило мне места.
Работа есть работа, господин судья. В противоположность