или хотя бы «великий сыщик», но никак не «Падальщик». А ведь именно так о Нельсоне отзывались мои приятели из полиции. В лицо я его не видела. Хм… наверняка зануда в чем-то клетчатом, с орлиным носом, холодной улыбкой и трубкой. Ведь так все отныне представляют идеального детектива, благодаря публикуемым в «Стрэнд мэгэзин»[7] популярным рассказам Артура Конан Дойла. Что ж… почему не познакомиться с Падальщиком? Холмс, если я помню правильно, не жалует девушек, но вдруг этому типу я понравлюсь? И, что еще маловероятнее, вдруг он понравится мне?
Этими мыслями я развлекала себя в ожидании, чтобы хоть как-то отвлечься от других – о сестре. Мне не пришлось ждать долго. И я была здорово разочарована.
У «великого сыщика» оказалась милая бледная мордашка с несколькими темными родинками, феноменальные ресницы, черные вьющиеся волосы и несколько сережек в обоих ушах. Мужественности не прибавляли ни обтрепанная темно-синяя форма Королевского Воздушного Легиона с серебристыми крыльями на вороте, ни тяжелые военные сапоги. В целом, Нельсон, носивший прозаичное имя Герберт и коверкавший его до не выговариваемого ложно-французского «Gurbuar», не соответствовал гремевшей над Лондоном мрачной славе «грозы преступного мира». Но это на первый взгляд: едва пройдясь по комнате и опустившись возле трупа, Падальщик преобразился. В нем действительно появилось что-то от хищной птицы. Движения стали быстрыми, взгляд пронзительным, вот только…
– Мистер Нельсон, – подала голос я, когда сыщик взял Хелену за руку, причем не очень-то аккуратно. – Вы не единственный специалист в комнате, если вдруг…
– Позже, – отрезал он.
Я возмущенно покосилась на Гринделя. Полицейский проигнорировал взгляд: он с большим удовольствием наблюдал за Нельсоном, явно чего-то ожидая. Зато Дин меня понял. Приблизившись и потянув за рукав, он сказал:
– Пойдем осмотримся дальше. Она ведь рисовала, когда… – Продолжать он не стал, и мы, в который раз изучая пол в поисках следов, двинулись к мольберту.
Картина осталась незаконченной. Я машинально всмотрелась в холст. Набережная Темзы – пустынная, с пятнышками фонарей. Голубое вечернее небо, лиловые облачка сирени в углу – там, где начинался парк. Моя сестра чудесно рисовала, даже сейчас я невольно залюбовалась. Сколько надо усидчивости, терпения, любви, чтобы вот так часами возить кисточкой…
– Что это?
Дин вернул меня к реальности. Он сидел на корточках и внимательно изучал то, что лежало у левой задней ножки мольберта. Я тоже пригляделась и увидела веточку сирени – маленькую, с пятью соцветиями. Дин, не снимая перчаток, взял ее и понюхал.
– Настоящая.
Мы выпрямились и посмотрели в окно, за которым по-прежнему падал снег. Ничего сказать мы не успели: Нельсон, приблизившись, вдруг навалился на наши плечи – так развязно, словно мы были его давними приятелями. Мое плечо он еще и сдавил. Хватка у высокого и довольно тощего сыщика была железная, я поморщилась.
– Что вы себе позв…
– Если