я больше не ходок. Даже если будете приказывать мне прийти – я не приду. – Шпанагель и Алабин в изумление воззрились на меня, а я уже не мог остановиться, – мне надоело, на всех ваших совещаниях и занятиях слушать и видеть, как вы оскорбляете и унижаете офицеров, которых не только я уважаю, но и многие другие офицеры. Вы и сейчас, при мне унижаете моего начальника, к которому я тоже отношусь с большим личным уважением. Мне это надоело. Пусть это будет моим протестом, но я ухожу. И теперь я буду руководить артиллерией, а не вы. – Собрал со стола документы, надел головной убор и несмотря на протесты и угрожающие крики Шпанагеля, вышел из кабинета, хлопнув дверью. Сразу же отправился на командный пункт полка, где через десять минут должно начаться полковое совещание. Только расположился на своём месте, как ко мне сразу же подошли командиры дивизионов и командир противотанковой батарее.
– Борис Геннадьевич, решили с генералом насчёт завтра: выезжаем или не выезжаем?
Тяжело вздохнув, со свистом втягивая в себя воздух, неловко поёрзал на стуле: – У меня с Шпанагелем произошёл серьёзный конфликт, из-за этого я не смог решить этот вопрос. Но всё равно – завтра на полигон не выходим. Пока я начальник артиллерии – этой мой приказ. Если вас спросят, почему не вышли – ссылайтесь на мой приказ. Мне, как начальнику артиллерии полка, виднее, – я ткнул пальцем вверх, – чем им, там наверху, что для нас важнее. Завтра занимаемся подготовкой техники, дополучением боеприпасов и имущества. Вы меня поняли?
Семёнов задумчиво посмотрел на меня: – Шпанагель вам, Борис Геннадьевич, этого не простит.
– Ничего страшного, если что: примешь тогда у меня артиллерию и будешь танцевать под его дудку. Всё, вопрос закрыт.
Совещание шло уже тридцать минут, но я никак не мог сосредоточиться на нём. В голове крутилось около десятка вариантов последствий моего демарша и не выполнения приказа о выходе на занятия. Перед совещанием я по телефону связался с Чистяковым и послал его вместо себя на совещание к генералу. А несколько минут назад, Чистяков тихо зашёл на полковое совещание и пробрался ко мне. Шёпотом сообщил, что генерал выгнал его и требует, чтобы я лично прибыл к нему. Также шёпотом ответил старпому, что к Шпанагелю больше не пойду, и что я отменил выход на полигон. Чистяков на несколько минут задумался, а потом горячо зашептал мне на ухо: – Товарищ подполковник, отмените свой приказ, иначе округ снимет вас с должности. Я тут немного пообщался с офицерами: нам лучше с вами в Чечню идти, чем под командой Семёнова.
– Алексей Юльевич, я в таких принципиальных вопросах своих решений не меняю, – последние слова, забывшись, произнёс громко, на всё помещение, отчего многие офицеры удивлённо вскинули головы и повернулись ко мне, а командир полка постучал карандашом по столу. – Товарищ подполковник, потом свои проблемы будете решать.
Я собрался с духом, сосредоточился на совещании и постепенно забыл о происшедшем. Прошла почти неделя, но так и не стало ясно, с какой целью мы выдвигаемся