пойти не могу, придется уговаривать нашего младшенького. В этом и заключается проблема. С тобой у меня гораздо больше общего, чем с ним, – тот, молодой, еще толком не обжигался. Нет, он меня и слушать не станет.
Мефодий с досадой хлопнул себя по колену и бросил коробку с дискетами на вспученную клеенку.
Он снова прав. Кем я был пять лет назад? Идеалистом? Слюнтяем, оценивающим каждый поступок по шкале «красиво – некрасиво». Нет, не каждый. Случай с Людмилой показал, какой поганенький человечек жил в правильном, рассудительном мальчике.
– Точно, – сказал Мефодий, хотя я не произнес ни слова. – С младшим вообще дела иметь не нужно. Сходишь в «Реку» сам, а ему как-нибудь объяснишь, желательно попроще. И знаешь что? Не доверяй ему, Миша. Поверь, мне издали виднее. Он непредсказуемый. Чистоплюй с замаранной совестью – это страшно.
– А я кто, по-твоему?
– А у тебя вот здесь мозоль, – Мефодий показал на сердце. – Ничего, это пройдет. Это, Миша, хорошо. Ну? – спросил он требовательно.
– Выкладывай, что ты там измыслил.
– Да я, собственно, всё сказал. Распечатаешь тексты, вернешься в две тысячи первый год и отнесешь их в издательство. Встретишься с сопляком, который еще не расстался ни с Алёной, ни со своими детскими идеалами, и предупредишь, чтоб готовился к грядущему успеху.
– Может, и Алёна останется, если у него сразу четыре книги выйдут?
– Может, и останется. Только будет ли это благом? У одиночества тоже есть свои плюсы.
Последняя фраза прозвучала совсем неубедительно, и я вдруг увидел в его глазах отблески той самой тоски, что до сих пор ныла у меня в груди. Маленькая, но неизлечимая болячка.
– Возьмешь машинку, выйдешь из дома и где-нибудь спрячешься. Свидетели нам ни к чему.
– «Машинка» – ее официальное название?
– Какая тебе разница? Наберешь на дисплее сегодняшнюю дату и время – плюс три часа от настоящего. Это ее погрешность.
– Чтобы не возникнуть здесь в двух экземплярах? – догадался я.
– Да. Надеюсь, ничего страшного не случится, но лучше не пробовать. Если через шесть часов тебя не будет, я начну волноваться.
Мефодий еще раз показал мне, как обращаться с машинкой. Ревностно проверил, всё ли я запомнил, и снова принялся за объяснения.
Когда я уже оделся, он хлопнул себя по лбу:
– А распечатать-то! Забыли!
– Успеется. Не тащить же с собой.
– Ты чего это удумал, Миша?
– Что я там, принтер не найду?
– Ну-ка, ну-ка, – он бесцеремонно взял меня за рубашку и заглянул мне в глаза. – Я надеялся, мы играем в открытую. Нет?
– Ровно пять лет назад тоже была осень, только две тысячи первого. Полгода до весны две тысячи второго.
– Логично… А, вот ты о чем?
– Да. Я там побуду. Пару дней, не больше. Хочу посмотреть на свою жизнь со стороны. На Алёну хочу посмотреть.
– Всё не уймешься? И как же ты собираешься договориться с местным Ташковым? Куда ты его денешь?
– Мои