не любят!», а пять лет он в бане не мылся. Классику надо читать вдумчиво, а если уж берешься цитировать, то не надо перевирать.
ЛАРИСА: Ой-ой-ой, скажите пожалуйста, какой знаток классики. Нужны мне эти классики. Я уже выросла, чтобы в них играть, есть игры и позанятнее … (поправляет ночную рубашку на груди) Никиша, а ты чего так рано сегодня, спектакль, что ли, отменили?
НИКИТА: Нет, просто я не стал дожидаться окончания и сразу же после своего выхода свалил домой. Проходя мимо соседнего здания, я увидел в окне второго этажа какую-то пьяную грудастую алкоголичку, которая стоя нагишом у незанавешанного окна, смачно курила папиросу, отсутствующим взглядом глядя куда-то в неизвестность. Должно полагать, эта падшая женщина, втягивая в прокуренные легкие ядовитый дым, досмаковывала ощущения, пережитые при очередном, по всем видимостям, грубо проведенном соитии с ее бездарным полюбовником, кой, наверняка, уже давно дрых зубами к стенке. Хотя думаю, она была просто очень пьяна, и ей было все по фигу… И, тем не менее, вид этой похотливой бабенки так сильно возбудил меня, что я страстно возжелал тебя. Я почувствовал, что так сильно истосковался по тебе, Ларочка, что не в силах подавить в себе сластолюбивое желание… Ты знаешь, по тантре, мужчина и женщина, чтобы достичь гармонии и божественной нирваны должны потакать друг другу в плотских желаниях, должны стать жрецами в храме собственного тела. (тискает жену) Хочу тебя!
ЛАРИСА: (оттолкнув его) Точно – жрец! В смысле, ненасытный едок, жрун прожорливый, откуда такая африканская страсть, пигмей недоношенный? (поправляя растрепанную прическу) Какой сегодня вечер выдался – не вечер, а прямо телепередача «Играй гормон»… Не думаю, что тебя от задумчивого вида какой-то задрюченной шалавы на меня потянуло? Манька, поди, опять отшила, али Катька не так приветила?
НИКИТА: (оскорблено) Какая такая Манька? (задумывается) А это ты про какую Катерину?
ЛАРИСА: Про Вторую, конечно, Великую…
НИКИТА: Не Великую, а Великанову… А что ты против нее имеешь?
ЛАРИСА: Я ничего не имею, это ты ее имеешь, но может и не только ты, а я только ото всех и слышу: «Опять твой… (нарочито подмигивает глазом) это… самое… с Катькою-то…»
Он встает с кровати и начинает собирать разбросанную одежду и вешает ее в шкаф.
НИКИТА: Дурочка ты, Лариска, и больше никто. Ну, подумаешь, несколько раз в театральном кафе с Катькой-буфетчицей перебросился парой фраз, что мне теперь ни с кем не разговаривать что ли? А с Манькой у меня только производственные отношения. Ты же сама хорошо знаешь, что у меня с нею по действию постельная сцена в третьем акте, что же мне теперь прикажешь из театра уйти? А ежели бы я в порнофильмах снимался, ты бы меня к каждой партнерше ревновала бы?
ЛАРИСА: (ухмыльнувшись) Да тебя с таким аппаратом ни в какое порно не возьмут, тебе бы в мединститут на кафедру