органы системы, производили окончательную зачистку. Почти все члены семьи не пожелавшие отказаться от родственных уз, подвергали репрессиям по статье 58— 1в УК РСФСР.
Лишь сумрак пал на улицу, в дверь Красновым кто— то убедительно и настойчиво позвонил.
Светлана, положив свои ладони на грудь, тихо подошла к двери и мелодичным и тихим голосом спросила:
– Кто там?
– Краснову Светлану, – обратился невидимый, неизвестный мужской голос.
– Да! Я вас слушаю…
– Вам послание от мужа, – проговорил тот же голос.
Сердце Светланы в этот миг екнуло. По всему телу пробежала волна какой— то невиданной слабости. В голове полетели разноцветные круги, и ноги Светланы Владимировны подкосились. Опершись спиной на дверь, она стала медленно опускаться на пол. В эту секунду все смешалось в её голове. Страх, жуткий страх, сковал её тело, а на уставшие от слез глаза опустилась какая— то полупрозрачная пелена.
В тот миг кто— то за дверями заорал:
– Открывай, сука, мы знаем, что ты там, – проговорил тот же голос, но уже более настойчиво и с нескрываемой грубостью. – Ты контра, пожалеешь, когда мы эти двери выломаем!
Валерий, шокированный вечерним визитом незваных гостей, одевшись на скорую руку, выскочил в коридор и заслонил спиной мать. Он стоял напротив двери и непонимающими глазами смотрел на неё, как бы спрашивая её совета. Краснов всем сердцем ощутил какую— то незащищенность и странную беспомощность. В это мгновение ему хотелось броситься к двери, навалиться на неё всем телом. Забаррикадироваться и принять смертельный бой, чтобы защитить мать от этого произвола. Хотелось, но что— то его сдерживало…
Валерий тихо подошел к матери, и, опустившись на колени, обнял за плечи. Прижав голову к своей груди, он глубоко вздохнул и поцеловал её в щеку. Спазмы сжали его горло, словно тисками. Валерка в ту минуту молчал. Он боялся спугнуть те последние секунды которые остались у них.
Глухие удары тяжелых сапог в дверь, в унисон слились с ударами их испуганных сердец.
– Открывай, же – сука, – вновь послышался голос, и дверь загудела под натиском разъяренных чекистов.
Валеркина мать приподнялась с пола и с каким— то отрешенным и смиренным видом, открыла стальную задвижку. Дверь с грохотом распахнулась, чуть не расплющив Валерку о стену.
– Краснова Светлана Владимировна, ты? – спросил мордатый НКВДешник.
В ту секунду от него дурно пахло луком и перегаром деревенской сивухи, которую, судя по всему, он пил буквально перед тем как арестовать Светлану.
– Да! – ответила Краснова.
– Почему так долго не открывали? Что, прятали улики!? Шифровки в печи жгли?
– Мы уже спали, нужно было одеться, – сказала мать, более спокойным и ровным голосом.
– Панфилов, глянь голубчик на кухню, может, они какие вещдоки в печке палили? Эти контрики на все способны!
– Есть,