Тиль задержался и поймал себя на том, что продолжает взвешивать какие-то варианты. Эта привычка была полезной, но сейчас он думал об Ирине Кравец, а то, что с ней случилось, он исправить не мог, – ее смерть уже стала реальностью. Реальность Тилю Хагену не подчинялась.
Минус 50 часов
– Лаур?.. Элен Лаур?..
– Что?.. – женщина подалась к окну. – Что вы сказали?
– Ваша фамилия Лаур? – спросил инспектор, перекрикивая грохот ливня и рев горящей на обочине цистерны. К черному небу рвался оранжевый смерч, и всё вокруг – колонны автомобилей, ребристые потоки воды на асфальте, даже плащи патрульных – всё было такое же оранжевое и недоброе.
Полиция проверяла каждую машину, но фонарями никто не пользовался – в три часа ночи на шоссе было светло как днем.
– Ваша фамилия Лаур? – повторил инспектор, махнув ее ИД-картой.
Элен снова не расслышала, но, догадавшись, кивнула.
Он с профессиональным отвращением заглянул к ней в салон и, поежившись, провел мокрой ладонью по мокрому лицу. Бессмысленный жест. По щекам вновь потекла вода, закручиваясь на подбородке в кривую китайскую косичку.
– Может, я поеду? – молвила Элен. – Ваш простатит – ваши проблемы. А у меня дела в городе.
– Покиньте автомобиль.
– Что?.. Вы шутите.
– Покиньте автомобиль! – проорал полицейский, цапая на поясе терминал.
С его стороны это было свинством. Маленькой гадостью, на которую он имел право, – вытащить человека под ливень и продержать несколько минут, пока одежда не промокнет насквозь.
Элен тряхнула головой, скидывая длинную челку набок, и открыла дверь.
Инспектор зачем-то включил фонарь и направил свет ей в глаза. Она неохотно вылезала, чувствуя, как внимательный взгляд ощупывает ее губы, шею, цепляется за длинный смоляной «хвост», скользит по куртке, потом поворачивается – вернее, это она поворачивается, а он лишь застывает на уровне лопаток – и невзначай вползает под широкий лацкан. Несмотря на дождь, ночью было душно, а кондиционер не работал, и Элен позволила себе избавиться от свитера. Чужой взгляд холодной рукой шарил по телу и, кажется, не собирался останавливаться.
Она подняла воротник.
– Ну?..
– Дорогая машина, – со значением произнес инспектор. – По области таких больше ста штук в угоне.
Построение фразы предполагало полуинтим, но шум пожара требовал кричать изо всех сил. Так и вышло: полуинтим-полукрик. Доверительный вопль.
– Я не из вашей области, – ответила Элен.
– Проверим. Пошлю запрос в Центральную.
Она запахнула куртку плотнее. Без толку: вода лилась и сверху, и сбоку, и как будто даже снизу. Это было похоже на автомойку. Элен предпочитала ванну.
Мимо, разрезая скатами лужи, прокатились уже три машины. Не такие дорогие, как ее «Лексус-Т.2». Она вздохнула и посмотрела на инспектора.
Триста евро он не возьмет, испугается. А двести – возьмет. Можно предложить сто, и он согласится на сто пятьдесят.