пяти языков. Думаете, это так трудно? Ничего подобного. Если б вы знали, как многие языки смешаны, и сколько в них повторяющихся слов, с той лишь разницей, что звучат по/разному. Военных, кстати, следует на африкане научить, – весьма низкозвучный язык, хорошо подходит для лесной зачистки. Это я к тому, что я до сих пор не понимаю, куда применять знание иностранных языков. Даже, если ты много работаешь за границей и ведёшь тайные международные переговоры, там всегда работают профессиональные переводчики. Хотя бы русский, надо сделать исключительно литературным языком. Пусть все народы мира читают прозу только на русском – и ни на каком другом. Что? Я совершил лингвистическую революцию? По/ходу, мне срочно требуется женщина, иначе это может занести бог знает куда. Когда/то, мне довелось беседовать с великим человеком. Не буду называть его имя. Поскольку он настолько известен, что многие могут подумать, будто я пиарюсь за счёт чужого имени. Хотя, в случае с эпиграммой на Виктора Пелевина, я как раз этим и занимался. Представьте, что я разговаривал с самим Иоанном Крестителем – это наиболее точное олицетворение личности, с которой мне довелось участвовать в диалоге. Это даже была переписка, а не прямой разговор – мы никогда не виделись. Тем более, что переписка была настолько неприятной, что я буквально сгорал от стыда за каждое проронённое слово. Можно даже сказать, что я досаждал этому человеку: он нервничал, пытаясь отвязаться от меня поскорей; он вёл беседу таким образом, если бы ему довелось говорить с сумасшедшим, неадекватным и чересчур навязчивым человеком; он даже обманул меня, не испытав ни капли вины. Ну, разумеется, я ведь и вёл себя как сумасшедший. Настаивал, точнее – настойчиво добивался его внимания – что/то требовал – досаждал. Я вёл себя как ненормальный, как фанатик, – ужасное было поведение. Но это был самый настоящий акт психотерапии, благодаря которому мне удалось раскрыть литературный талант. И не только: я вообще научился работать с аудиторией, быть искренним и открытым в общении с людьми. А он, в свою очередь, спустя какое/то время, начал пописывать притчи и рассказы на всякие философские темы. Может, я слишком самодоволен, полагая, будто бы оказал литературное влияние на этого высокообразованного, умудрённого жизнью человека. Но переписываться мне с ним было ужасно неприятно. Вероятно, что и ему тоже. Процесс обучения, а особенно процесс подлинной психотерапии – всегда чудовищно неприятен. Откровенно говоря, я совсем не понимаю людей, стремящихся получить образование без усилий, без боли, без натуги. Многим, замечу, не особенно нужно это самое образование. Многие, почему/то, думают, хотя неосознанно, что без него (образования) можно достичь существенных успехов, не говоря уж о том, чтобы утвердиться в жизни и на профессиональной арене. Женщинам достаточно просто выйти замуж. На то они и женщины. А вот мужчинам приходится бороться за место под Солнцем. И порой, эта борьба
