к нему на стол ляжет ни одно заявление об уходе? Опасался, но всё-таки надеялся, что таких буйных голов буде от силы две-три.
– На этом всё, – закончил свою речь Дмитрий. – Прошу все занять свои рабочие места, за исключением главбуха и экономиста…
– Да, Максим Николаевич, – обратился он к начальнику службы безопасности, – с вами у нас будет очень серьёзный и… конфиденциальный разговор. Чуть позже.
– Хорошо, – ответил тот. – Я буду у себя в кабинете.
Едва за всеми закрылись двери, как главный бухгалтер достал из своей папочки лист бумаги с каким-то текстом и положил его на стол перед начальником.
– Что это? – поинтересовался Дмитрий.
– Заявление об увольнении, – кратко ответил Борис Викторович, вытирая воображаемый пот со лба тыльной стороной ладони, что говорило о его чрезмерном волнении.
– Почему? – так же кратко спросил его Дмитрий.
– В некоторой степени я виноват в случившемся, – пояснил главбух, теребя в руках злосчастную папочку, – не предвидел, не усмотрел, не смог предотвратить…
– Скажите честно, Борис Викторович, – прямо глядя в глаза главбуху, поинтересовался Дмитрий, – вы не способствовали Павлюченко?
– Нет! – твёрдо ответил тот. – Ни в коей мере.
– Тогда почему решили умыть руки? Именно сейчас, когда больше всего нужны и ваши знания, и ваш опыт и ваша помощь?
– Просто я подумал, что после произошедшего, – начал бухгалтер, стараясь выдержать проницательный взгляд шефа, – вы, Дмитрий Петрович, не захотите видеть меня… на этом месте.
– Вы ошиблись, Борис Викторович! – твёрдо ответил Дмитрий. – Идите на рабочее место… Я очень прошу вас… и вас, Виктория Максимовна… совместно с юристом перепроверить все договора с целью минимизации расходов. Это сейчас для нас первостепенный вопрос. А так же все последние счета, платёжки, банковские переводы. С предложениями как и что ещё можно поправить. Все свои выводы и расчёты мне на стол. Через два часа жду вас у себя в кабинете.
Опустив голову, как побитый цуцик, пожилой главбух шаркающей походкой вышел из кабинета. За ним, не говоря ни слова поднялась краса и гордость экономического отдела Виктория.
Когда за ними закрылась дверь Дмитрий обратился к Добровольскому:
– Теперь, Илья, предстоит самое трудное и, возможно, даже не вполне законное…
Неожиданно ему вспомнилось, что на днях, их выдающийся и вездесущий программист, Добровольский откопал где-то стихи, которые вызвали в офисе настоящий фурор в разнообразных смыслах этого слова:
– «Наш род мужской с веками не мудрее стал,
И всех наук, осилив верхотуру,
В душе возводим мы хрустальный пьедестал,
И на него – сажаем дуру».
– Сразу видно: мужик написал. Не рассусоливал. Конкретно. По делу. Сажаем – ох, сажаем! – думал Дмитрий, неожиданно выпадая из контекста повествования. – И для