обы не разбудить Ванечку.
– Васильев, – сказал Марк, слегка коснувшись уха, и принимая вызов.
– Это Суздаль. У нас повтор.
– Что, прямо сейчас? – Марк оглянулся на сына, стараясь говорить тише.
– Да. Я вышлю адрес. – Суздаль оборвал связь и через секунду, на встроенный внутренний чип, пришло сообщение. Марк мельком взглянул на адрес, поправил одеяло Ване и вышел из палаты.
– Уходите? – за стойкой стояла медсестра-андроид.
– Да. Я вынужден прервать посещение.
– Хорошо. Я спишу часы непосещения, и вы сможете воспользоваться ими в следующий раз.
Марк кивнул, и спускаясь в холл подумал, что таких часов у него накопилось достаточное количество. Только бы была возможность ими пользоваться. Только бы сын жил, а на часы он заработает.
На внутренней парковке медицинского центра было так же чисто, как и в самой больнице. Марк подумал, что всегда ждёт услышать запах бензина, когда садится в свой автомобиль, но электромобили не пахнут. Разве, что освежителями воздуха или искусственным запахом табака для бывших курильщиков. Но и они скоро выйдут из моды, курить уже никто не хочет, ведь штрафы за табакокурение превышают годовой доход среднестатистического гражданина страны, или грозят арестом сроком до шести месяцев.
Марк продиктовал машине адрес, и она бесшумно тронувшись, поехала вечерними улицами, по асфальту, который тоже не пах. Он даже не плавился от жары. Марк отвернулся от окна и стал думать о деле, из-за которого пришлось прервать свидание с сыном. Эти странные аварии, которые всё чаще стали происходить, были совсем не свойственны для самоуправляемых электромобилей. Все дороги, как и транспорт, были внесены в единую систему управления, и контролировалось дорожной полицией. Не только людьми, но и роботами. Неполадки в магнитном поле дорог устранялись мгновенно, а электромобили сами сообщали о неисправности в сервисный центр. И пока хозяева спали, были на работе, или кутили в барах, роботы проводили диагностику и устраняли неполадки. Поэтому такими странными были эти аварии, когда машины на полной скорости срывались с трассы в реку или врезались в бетонное ограждение. Марк думал, что возможно была выпущена бракованная серия, но транспорт был разной категории и разной серии, поэтому он исключил такую возможность.
Место трагедии уже было оцеплено полицией, и оставив машину в нескольких метрах до ограждения, Марк пошёл прямо туда.
– Ваш пропуск, – андроид-полицейский, относящийся к дорожной полиции преградил дорогу Марку.
– Майор Васильев, – Марк поднял вверх левую ладонь, и андроид просканировав его отпечатки, сделал шаг назад.
– Доступ разрешён.
Возле покорёженного автомобиля уже суетились эксперты, а на земле, в застёгнутых мешках лежали тела.
– Сегодня четверо. Двое детей, – сказал Суздаль, который сразу же подошёл к напарнику. Марк поморщился.
– Ты быстро приехал?
– Я был неподалёку. Успел в числе первых, – и понизив голос сказал, – я сделал первые снимки, пока не приехало управление и не перекрыло дорогу. Давай отойдём, я тебе покажу. Не хочу, что бы кто-то их перехватил.
Они отошли на несколько метров и моргнув, Суздаль стал передавать фотографии, сделанные практически сразу после трагедии. Марк незаметно прикоснулся к виску, принимая файлы. На внутреннюю память чипа, которую вживляли всем полицейским прямо в мозжечок, стала поступать информация, и он быстро её рассматривал.
– Семья из четырёх человек. – Он моргнул, и перед внутренним глазом показался следующий файл. – Ты выяснил кто погибшие?
– Да, бывший глава Национального Банка Единой Валюты. Его жена и двое детей.
– Сорокин? Он же уволился из-за болезни?
– Да. Я запросил его файл. Мне дали разрешение всего на несколько минут. Устинов отменил разрешение, – Суздаль кивнул на сгорбленного полицейского, который суетился и всем давал распоряжения. Сказал, что они сами будут заниматься этим ДТП.
– И чем он болел?
– Ну… – Суздаль немного замялся.
– Что?
– То же, что и у твоего сына. Он подал в отставку, что бы побыть с семьёй подольше.
– С его достатком, он мог быть с семьёй несколько лет. И на часы посещения не пришлось бы зарабатывать.
Марк замолчал, понимая, как жестоко звучат его слова. Никто не виноват в болезни Ванечки, вот только ни система, ни государство не шли навстречу таким людям. Мало того, что лечение было дорогим, так и за посещение приходилось платить до тех пор, пока можешь. И с каждым днём этот тариф увеличивался, и не все доходили до конца. Почти никто. А когда твой близкий умрёт, ты даже не узнаешь. Вернее сможешь его оплакать через год. Новая медицинская реформа, мать её. Чтобы люди меньше находились в стрессе. А то, что целый год ты в стрессе и не знаешь, когда умер твой сын, об этом реформа почему-то не подумала. Марк зло сплюнул на идеальный асфальт.
– Ладно,