в котором выделили койку и мне. Как выяснилось, меня определили к нему в напарники. В моем мешке нашлись две больших фляги с яблочным самогоном. Максимум по весу, что пропускала таможня. Я решил, что конец одной из них незачем оттягивать и сообщил об этом Фрицу. Тот понимающе кивнул и вытащил из маленького холодильника контейнер с чем-то продолговатым, серого цвета. Я удивленно посмотрел на это, потрогал вилкой. Мягкое…
– Фриц, что это?
– Колбаса.
Вот это – колбаса!?
– Прикалываешь? Какая же это колбаса? Колбасу я видел.
– Я тоже видел. Но какая уж есть. Пробуй, не бойся.
Я попробовал. Действительно, вкус соответствовал. Не копченая, конечно, но с каким нибудь вторым сортом вареной вполне можно перепутать. Потом я понял, в чем дело.
– Это что, переработанная трава?
– Конечно. Другой ты здесь не поешь. Знаешь, сколько натуральная стоит?
– И знать не хочу… Но кто из нас после этого травоед?
Фриц, раскрасневшийся после рюмки самогона, кивнул головой.
– Все. Но в том-то и дело, малыш, что никто не любит, когда ему этим в нос тычут. Личное пространство, помнишь? Наедине с собою – хоть что делай, но не лезь с этим к другим. Не оценят.
– А мы вот сейчас с тобой пьем и эту колбасу жрем – это как? Не личное пространство?
– Личное, – он опять кивнул. – Но у нас, у работяг, с этим по-другому. Мы в одиночку не работаем практически никогда. Когда ты своего напарника в навоз опускаешь, вниз головой, или когда он тебя плазмой дезинфицирует, границы уже не те. Ты мастера нашего сегодня видел – что о нем думаешь?
– Суровый мужик.
– Ага. В ухо заедет – мало не покажется. И поверь: это гораздо лучше будет, чем если он докладную на тебя наверх скинет.
– Тогда что?
– Первая докладная – ты с половинным окладом. Если в Патруле, или на государственной службе, то могут легким телесным ограничиться. Выпорют, проще говоря. Вторая при неотмененной первой – для гражданина увольнение, или принудительные работы, для негражданина – увольнение и высылка, или каторга, для армейских – штрафная рота. Третья и остальные – каторга. Но наш мастер мужик не вредный и докладными не бросается. А к "белым воротничкам" лучше не лезть, у них на этикете крыша уже давно съехала.
"Действительно, лучше в ухо разок получить" – подумал я.
– И спорить бесполезно?
– С начальством? Бесполезно. Комиссия конечно есть, которая споры разбирает, но на моей памяти ни разу не было, чтобы работяга прав оказался. Начальник ведь не дурак, у него на визоре все твои косяки зафиксированы и яйца он тебе прищемит легко и непринужденно. Вот, кстати: нас патруль задержал, потому что тебя не идентифицировали. Это косяк. И браслет-идентификатор тебе не выдали, это второй косяк.
– Но ведь не мой же! Я вообще не знал, что он нужен.
– Не твой. Вероятнее всего клерка, который тебе контракт оформлял. Считай: он попал. И ты не знал, но обязан повиноваться закону, а закон требует, чтобы браслет был. Так-то тебе ничего не грозит, потому что срок подачи жалобы – двое стандартных суток, но гвардия обязательно отпишется.