никто не взглянул, а после второго урока выяснилось, что какой-то строгий охранник содрал послания – в недоумении, надо полагать, – и оставил только флаеры “Молодежи против мирового голода”, “Модели ООН” и Французского клуба. На вторую неделю, когда мисс Беллами задала выучить стих и прочесть перед классом, Иззи выбрала “И еще одну заповедь…”, сочтя, что стих этот – по опыту ее четырнадцати с половиной лет – подытоживает жизнь очень точно. Добралась она лишь до “Родители засрут мозги…”[27] – затем мисс Беллами безапелляционно погнала ее на место и поставила ноль.
И что тут будешь делать? Тут можно что-то сделать? Сама эта мысль ошеломляла.
По дорожке к дому подкатила машина сестры, и в кухню вошла Лекси с сумкой на плече, благоухая сигаретами и духами “КК Уан”.
– Слава богу, вот он, – сказала она, схватив со столешницы кошелек. Лекси, как нередко отмечала миссис Ричардсон, забывала бы дома голову, если б голова не была пришита. – Ну как, весело тебе на каникулах? – спросила она у Иззи, и Мия увидела, как у той погас взгляд.
– Спасибо за сэндвич, – сказала Иззи, сползла с табурета и удалилась наверх.
– Господи, – закатила глаза Лекси. – Я никогда ее не пойму.
Она посмотрела на Мию, ожидая сочувственного кивка, но ничего такого не дождалась.
– Езжай осторожно, – только и сказала Мия, и Лекси ускакала с кошельком в руке, и спустя миг снаружи взревел “эксплорер”.
У Иззи была душа радикала, но опыт четырнадцатилетки из пригорода на Среднем Западе. Посему она прикинула, как лучше отомстить – яйца в окна или горящие пакеты с собачьим говном, – и выбрала что получше из скудного репертуара.
Три дня спустя Пёрл и Сплин в гостиной смотрели “Рики Лейк”[61], а Иззи невозмутимо прошествовала по коридору – под мышками две упаковки по шесть рулонов туалетной бумаги. Оба мигом переглянулись и, не сговариваясь, ринулись за Иззи следом.
– Да ты совсем с дуба рухнула, – сказал Сплин, когда они перехватили Иззи в прихожей и успешно загнали в кухню. За многие годы Сплин не раз спасал Иззи от ее собственной глупости – так он сам это понимал, – но сейчас решил, что Иззи идет на рекорд. – Забрасывать ее дом туалетной бумагой?
– Бумагу хрен уберешь, – пояснила Иззи. – Она взбесится. И так ей и надо.
– И догадается, что это ты. Она же тебя только что отстранила. – Сплин пинком отправил туалетную бумагу под стол. – Если не поймает за работой. Скорее всего поймает.
Иззи набычилась:
– А ты что предлагаешь?
– Одной миссис Питерс будет мало, – сказала Мия. Трое детей вылупились в изумлении. Про Мию они позабыли, однако вот она, Мия, – режет перец к ужину и говорит так, как родители не говорят никогда. Пёрл вспыхнула и прожгла мать взглядом. О чем она думала? Встревать, да еще в такую беседу? Думала-то Мия про свою юность – эти воспоминания она убрала на хранение давным-давно, а сейчас достала и отряхнула.
– У