блаженством для меня было устроиться на пароходе напротив Сона и её подруг, тайком наблюдать за ней до той самой минуты, пока пароход не прибывал в Гнал. Сона и не подозревала обо всем этом. Что бы со мной сделалось, если бы Сона стало известно про мои проделки – я бы сгорел от стыда, в обморок бы, наверное, упал.
Каждый божий день я удирал с последних уроков и исправно нёс свою вахту, усевшись напротив Сона. Матери я объяснял свои двух-, а то и трёхчасовые опоздания подготовкой к экзаменам. Так продолжалось до тех пор, пока нас не распустили на летние каникулы.
Я был довольно впечатлительным созданием, и каждый раз возвращался домой в слезах. Прежде всего, я смертельно боялся на обратном пути встретиться со своими школьными товарищами (тогда раскрылся бы мой обман), кроме того, огненные блики, вспыхивающие при заходе солнца на золотых куполах Сарайпурну, действовали на меня расслабляюще, я начинал хлюпать носом, и все кончалось слезами. Белоснежная пена, бьющаяся о берег возле порта, и солнце, отражающееся на волнах, уводили меня в другие края, тоска по которым, как вы видите, стала снедать меня с очень ранних лет. Дельфины, время от времени появляющиеся за кормой корабля и плывущие наперегонки с ним, приводили меня в неописуемый восторг.
И все чаще почему-то я вспоминал Христо, отчаянного и родного Христо, о котором я давно уже ничего не знал.
Я чувствовал, что стена между мною и моими теперешними товарищами растёт, в то время как Христо, я был уверен, – Христо понимал бы меня без слов.
Но мои одноклассники нисколько не походили на Христо – это были ребята совсем другого склада. Очень мне недоставало Христо.
Однажды я спросил у матери:
– Почему мы не едем в деревню на лето, как все?
– Мальчик мой, – сказала мама, – мы обязаны жить скромно.
Тогда-то я и написал рассказ «Следы на дороге».
…Ночь. Нищий мальчик идёт по зимней улице. Вдруг рядом с ним проезжает карета, в карете – счастливая пара. Карета обдаёт мальчика грязью, и единственная новая одежда мальчика вся запачкана…
Рассказ был на уровне школьного сочинения, не более. В полуобморочном состоянии, с колотящимся от страха сердцем, одолеваемый сомнениями, несколько раз спустившись и поднявшись по лестнице, я наконец сделал над собой невероятное усилие и вошёл со своим рассказом в редакцию газеты «Мармар». Редактором её тогда был Сурен Шамлян. Смерил он меня взглядом и сказал:
– Придёшь через два дня. Будет хорошим – напечатаем.
Через два дня, ещё больше волнуясь, я снова пришёл в редакцию. Ноги у меня были словно ватные, а голос сразу стал хриплым и глухим.
– Тебе что, мальчик?
– Я по поводу рассказа…
– А, вспомнил, вспомнил, – сказал редактор и, помолчав, добавил: – Сын мой, для начала это очень хорошо, можно было бы даже напечатать, но если бы не твои… левацкие настроения.
Я