меня с болью во взгляде. – Я не знала об этом. Никто из нас не знал. Когда-то давно, быть может как раз в середине тридцатых, он сильно изменился. Но я всегда оставалась близка к нему. Он доверял мне, верил в чувство, которое я питала к нему. Но никогда ничего не рассказывал, не объяснял. Мы были… близки. Просто близки. Я завидую каждому разу, когда вы видели его. Как бы я хотела видеть его в те мгновения, когда он делал то, что любил… с мифическими зверями или без них. Он отказался от семьи ради жизни, которую обожал.
– Как и мой отец, – мягко сказал я. – Моя мать умерла от разрыва сердца; брат и я были отрезаны от мира. Мира моего отца, я хотел сказать.
– Возможно, мы оба много потеряли.
Я улыбнулся.
– Вы больше, чем я. Но вы можете побывать у меня, в Оук Лодже, увидеть дневник и лес…
Она быстро тряхнула головой.
– Не думаю, что осмелюсь, мистер Хаксли. Но спасибо за предложение. Просто… просто я спрашивала себя, что вы можете сказать…
Она уже не могла говорить. Полутемный коридор, звук монотонного дождя, бьющего в грязное окно высоко над дверью… Тревога, казалось, сжигала ее изнутри и лилась наружу из широко распахнутых за очками глаз.
– Просто что? – помог ей я, и она, не думая и больше не колеблясь, спросила:
– Он там, в лесу?
Захваченный врасплох, я, тем не менее, понял, что она имела в виду.
– Возможно, – ответил я. А что еще я мог сказать? Разве мог я рассказать ей, что за опушкой леса, в самой чаще, находится огромное невероятное место, в существование которого невозможно поверить. – Вполне возможно.
Шесть
Из Оксфорда я уехал разочарованным, грязным и очень уставшим. И обратная дорога утомила меня еще больше: один поезд отменили, а за Уитни мой автобус попал в пробку и простоял полчаса. К счастью, дождь кончился, но низкое небо по-прежнему было угрожающим и отчетливо неприветливым, не таким, каким я бы хотел его видеть ранним летом.
Только к шести вечера я добрался до Оук Лоджа и тут же понял, что у меня гость: задняя дверь была широко распахнута, в кабинете горел свет. Я поспешил к дому, но около двери остановился и нервно оглянулся: быть может, рядом затаился воинственный роялист с ружьем или жаждущий крови мифаго. Нет, никого, значит, это Гуивеннет. Она силой открыла дверь, несколько раз ударив по ней древком копья, и содрала краску вокруг ручки. Внутри я уловил намек на ее запах, острый и едкий. Безусловно, ей надо почаще принимать ванну.
Я осторожно обошел все комнаты, окликая ее. В кабинете ее не было, но я не стал гасить свет. Кто-то задвигался наверху, я вздрогнул и выбежал в коридор.
– Гуивеннет?
– Боюсь, вы меня поймали, – послышался голос Гарри Китона, и он сам появился на верхней площадке лестницы и смущенно улыбнулся, пытаясь скрыть вину. – Извините меня. Но дверь была открыта.
– Я принял вас за кое-кого другого, – сказал я. – А в доме смотреть не на что.
Он спустился вниз, и мы пошли в гостиную.
– Кто-то был здесь, когда вы пришли?
– Да,