А Бога – превыше всего на свете.
– Бывает! – опять засмеялась Аня. – У меня так будет! – Она вдруг почувствовала некую власть над Соломоновым. Своим неопытным женским чутьем девушка уловила, что ее чары могут сотворить с влюбленным мужчиной многое такое, о чем не догадывается даже она сама. И ей захотелось закрепить свой триумф необычным предложением.
– Хочешь поцеловать меня? – хитро спросила она Соломонова. Цель была достигнута: Соломонова словно парализовало от удивления.
Аня приподнялась на цыпочки, приблизила к нему свое лицо и прошептала. – Хочешь?! – Облако теплого пара, вырвавшегося из ее прелестного рта на морозе, обожгло губы принципиального девственника.
– Нет! – вдруг отпрянул от нее Соломонов, как от нечистой силы. – Это грех!
– Что – грех? Целоваться?! – Аня с удивлением посмотрела на блаженного и рассмеялась.
– Если только ты согласна стать моей невестой, тогда мы… но сначала наш союз должен быть освящен, … мы должны сохранить свою чистоту перед Господом и друг другом,… так нельзя, это грех…– талдычил тот как в бреду.
– Дурак ты, Соломонов. Я ж пошутила! Совсем свихнулся со своими баптистами! – Аня резко развернулась и побежала к себе во двор.
Соломонов медленно, словно сомнамбул, двинулся следом. Никогда еще ему не приходилось бывать в такой непозволительной близости от представительницы «женскаго полу». Девушки в институте сторонились его. Да и все свое свободное время он проводил в усердной молитве по впитанному буквально с молоком примеру матери. Привычка к самодисциплине позволила ему с легкостью переключать все свои неожиданно возникающие мысли и желания на молитву. И чем настойчивее запретные мысли лезли в голову – тем горячее и искреннее была спонтанная, внеурочная молитва.
Он готовил себя для служения Богу. Одному Богу и только ему. Однако не исключал и мыслей о семье, жене, сыновьях, которых непременно взрастит и воспитает точно в такой же любви к Господу, какую возымел сам.
Женитьба была угодна Богу как непременное условие для будущего проповедника. О каких-то интимных моментах жизни он старался не думать. Было бы стыдно рассуждать на подобные «скоромные» темы под всевидящим оком Отца небесного.
Непонятное возбуждение, в котором он пребывал впервые в своей жизни, вызвало ужасное напряжение и неожиданный приток крови во все многострадальные члены его слабого организма…
***
Утром Соломонов постучался к Ане в дворницкую.
– Чего тебе? – высунулась она из-за двери.
– Аня, ты пойдешь сегодня со мной в молельный дом? – смущаясь, спросил он девушку.
– Отстань от меня со своими баптистами. Не пойду! – с раздражением ответила Аня и захлопнула перед его носом дверь.
После вчерашнего, несмотря на доброжелательное отношение всех членов собрания, на душе у нее остался непонятный осадок. В конце концов, она пришла к заключению, что не сможет примкнуть к этим людям по одной простой причине – именно оказавшись среди этих наверняка чистых душой людей, молящихся с таким исступлением