психоз временный.
С добычей еды я, всё же, решил повременить. Пока, вроде, кушать не очень хочется, можно и потерпеть. Спустившись с дуба, я отошёл немного назад и стал обходить деревню по широкой дуге. Кажущееся простым, это дело, внезапно осложнилось тем, что я попал на залитый водой луг и мои ноги моментально провалились по щиколотку в холодную воду и намокли. В кроссовках противно зачавкало, да ещё и грязи сразу налипло не меньше, чем по килограмму на одну ногу. Чертыхаясь, я продирался по топкому лугу, чувствуя, как замерзают мои ноги. Вода-то по ранней весне талая ещё, холодная. Не успело её солнце прогреть. Теперь нужно думать, как ноги высушить. На другом краю поля тёмной стеной возвышался лес. Вот туда я и пойду. С мокрыми ногами далеко я не уйду. Не хватало ещё свалиться в такое время от простуды или, чего хуже, от воспаления лёгких.
Кое-как, добравшись до опушки, я нашёл в лесу небольшую поляну, набрал валежника и развёл костерок. Рядом с ним воткнул в землю две палки и повесил на них кроссовки. Тут же воткнул две рогатины, положил на них перекладину и повесил на неё носки. Ноги вытер досуха вафельным полотенцем, прихваченным из дома и протянул их к огню, да ещё и пару глотков самогонки сделал для профилактики. В животе противно заурчало. Да уж. Поесть не мешало бы. Может, стоило всё-таки в один из домов залезть? Я посидел, глядя на огонь, и прикинул условия, в которых я оказался. Еды нет, смены одежды и обуви – тоже. А то, что я сейчас качественно просушу обувь, это вряд ли. Да и без еды долго ли я протяну. Ну, будем надеяться, что в следующей деревне мне попадутся нормальные люди и я, наконец, получу помощь. Уже ближе к обеду я натянул на ноги ещё сырые кроссовки и пошёл дальше.
Очередная деревня попалась мне по пути часа через три. Так же печные трубы без дыма, и такие же зомби при близком рассмотрении. Ну, голод не тётка, как говорится. Про гуманизм я всё понимаю и, даже обеими руками поддерживаю, но это явно не тот случай. Да и на открытом воздухе ночевать как-то не хотелось. Всё-таки не лето и земля сырая. В качестве объекта проникновения я выбрал небольшой покосившийся домишко, стоящий на отшибе. Судя по размеру, много народу там быть не должно, а судя по состоянию строения, там или, максимум, пара стариков, или алкаш какой-нибудь. Во всяком случае, много хлопот хозяева этого дома мне вряд ли доставят. А насчёт разносолов, так мне сейчас хоть чем желудок набить. А то уж больно подвело его. Кажется, что даже живот к позвоночнику прилип.
Я перебрался через покосившийся забор, полюбовался на полусгнившую будку, в которой лет пять уже, как собаки не было, и, поднявшись по скрипучему крыльцу, осторожно вошёл в дом. На удивление, внутри было, хоть и бедненько, но чистенько и аккуратно. Весёленькие, вышитые вручную, занавески на окнах, чистые некрашеные полы, белёная русская печь. Навстречу мне от печи резво засеменила зомбированная бабуля. Тоже такая чистенькая и уютная, если бы не выпученные глаза и оскаленный в гримасе беззубый рот. В принципе, бабульку было жалко. Но деваться некуда. Отмахнувшись от неё