отпуске, свадьбе, но я подумала, зачем терять год. Восстановлюсь я или нет, а так профессия у меня уже будет через два года. Ты считаешь меня легкомысленной? Бросить учебу, к которой так стремилась, чтобы выйти замуж.
– Маленькая, моя. Ты у меня самая умная девочка. Все ты правильно решила. Поступай так, как лучше для тебя. Люби, живи сердцем и ни о чем не жалей, а я всегда буду рядом, – сказал отец, обнимая ее и понимая, что дочь выросла и ему стоит с этим смириться. – Получишь профессию, а высшее образование, можешь получить и позже, если захочешь. Тебе всего девятнадцать, вся жизнь впереди.
Владислав приехал вместе с отцом, как и обещал 15 июля. Они остановились у Ксении Никитичны, чтобы «не мозолить глаза» Людмиле, как сказал Холодов старший. Впереди у них было два выходных дня, когда совместно с Морозовыми им предстояло обсудить все детали предстоящей свадьбы и переезда к месту службы Влада. Они обговорили все, и пришли к единому мнению. Беда пришла, откуда не ждали. 18 июля 2005 года отца Ксении расстреляли в служебной машине. К приезду машины скорой помощи, он уже был мертв. Организацией похорон занималось УВД. Похоронили Александра Морозова, соблюдая все воинские почести, на скромном кладбище рядом с отцом. Так решила его мать. После поминок, вместе с хозяйкой и ее внучкой, в дом вернулись армейские друзья Мороза – Холод, Медведь и Берлога. Ксению Никитичну уложили в кровать и оставили под присмотр Ксении и Владислава. Мужчины сидели под деревом за импровизированным столом.
– Холод, как думаешь, найдут отморозков? – спросил Медведь.
– Отморозков, может, и найдут, а вот заказчика искать не будут. Я поговорил с мужиками и сделал свои выводы. Не было причины его убивать. Видимо решили напугать или предупредить, а вышло, как вышло. Ликвидировать с гарантией, применили бы оптику или взрывчатку, не привлекая внимания. Но, возможно, расчет был сделан именно на то, чтобы так подумал не только я.
– Суки, блин! У него три войны позади. В таких переделках побывал на чужой земле, а смерть дома достала, средь бела дня, – возмущался Берлога.
– Завтра с утра, по обычаю, едем к Морозу, а потом вы мужики езжайте в часть. У вас служба, у меня отпуск, я останусь. Никитичну поддержу, пенсию переоформлю, с Сенькой вопросы порешаем. Через год, в первый выходной перед годовщиной встретимся, тогда и плиту поставим.
– Мы с Берлогой в огороде будем. Ты уж нас оставь одних. Понадобимся – позовешь, – сказал Медведь, беря бутылку водки и шагая вслед Берлоге, который тихо пел: « А нас осталось только трое…».
Холодов знал друзей не первый год. Это временное их уединение он разделил бы с ними, чтобы напиться, а слезы утраты выдать за пьяный угар. Но, он помнил о Никитичне, к которой был ближе остальных и которой тяжелее всех. Помнил о Ксении и своем сыне, которые через месяц собирались пожениться. Вот кому он сейчас нужен с трезвым умом. « Теперь это моя семья, – подумал он. – Мила, стерва, с поминок домой уехала, и плевать ей на всех. Дочь и ту не пожалела».
– Слав, у наших отцов «позывные»