братского народа, вернулись с войны и рассказали о ней правду. Зверства, творимые армиями "цивилизованных" стран и тщательно скрываемые от народа западной пропагандой, никого не оставили равнодушными. Особенно усердствовали в уничтожении белорусов их соседи. Вчерашним союзникам России безумно хотелось "попасть в золотой миллиард", и они готовы были проломить головой стенку, доказывая Америке свою лояльность.
Последней каплей явилось недовольство миллионов людей, потерявших в связи с распадом единого государства работу, жилье, зарплаты и пенсии.
Эти три "капельки" совпали по времени, и по всей территории России волной прокатился бунт. Он, как подметил классик, действительно был жестоким, но не бессмысленным. В результате этих волнений территория освободилась от засилья инородцев, а во вновь созданных "государствах" на смену марионеткам к власти почти повсеместно пришли лидеры из числа патриотов.
Америка со своими прислужниками созывала одно заседание за другим, пытаясь решить, что с этим взбунтовавшимся народом делать, но, получив по носу в "маленькой" Белоруссии, вводить оккупационные войска на огромную территорию России, не решалась.
* * *
Вот в этой чехарде Илья, как и сотни тысяч других российских офицеров, остался без жилья и работы. Часть находилась на территории одной из национальных республик, и сразу после образования "независимого" государства ему, как офицеру некоренной национальности, было предложено сдать должность, освободить квартиру и покинуть "страну".
Деваться было некуда, и они поехали к дальним родственникам в таёжный посёлок, который поразил их всеобщей нищетой, отсутствием какой-либо работы и всепоглощающим пьянством.
Месяц прожили в тесном, перенаселённом людьми домике, а потом, договорившись с охотниками, махнули на все лето в тайгу. Здесь, в охотничьей заимке, небольшом рубленом домике с баней, они занимались тем же, чем и остальное население в этих краях. Собирали грибы, ягоды, орехи, ловили рыбу. Консервировали и сушили эти таёжные дары, готовясь к длительной сибирской зиме.
Жизнь эту можно было считать за отпускной отдых, если бы после неё было, куда вернуться. Но в этом-то все и дело. Найти "свой дом" в царившем хаосе среди миллионов сограждан, оказавшихся в подобном положении, было непросто. Впрочем, если не думать об этом, таёжная жизнь без суеты и ежедневной негативной информации им с женой даже нравилась. Чего нельзя было сказать об их сыне Алёшке.
"Дитя Интернета", привыкшее к виртуальной созерцательной жизни, с большой неохотой выполняло обязанности жизни реальной, по его оценке, скучной и примитивной. Любое занятие, не связанное, опять же, по его выражению, "с работой мозгов", вызывало у сына внутренний протест. Алёшке было тяжело без любимого компьютера, скучно без американских боевиков, его угнетало отсутствие тусовки со сверстниками. Ему была в тягость всякая работа, связанная с физической деятельностью. Заготовить дрова, разжечь костёр,