Затем следовал восторженный обмен мнениями, оживленно переходивший после ужина в откровенное веселье. Кухня Ориона была вне всякой критики и если не лучшей, то, во всяком случае, самой обильной в Гелиополе.
Только не следовало проявлять излишней щепетильности и привередливости относительно догадок весьма экзотического характера. После тех вечеров Луцию не составляло большого труда представить, что там за дела творились. Центральное ведомство в этом смысле было недалеко от истины – неприязнь к войне сохранялась в этом обществе. О том свидетельствовали и афористичные реплики, оброненные стрелками в беседе. Вроде той: «На войне мельчают» или: «Войну проиграет тот, кто много путешествует». И тут же: «Орион подстреливает дичь, охотясь…», что означало: «Он не забивает ее, как скот на бойне». Луций уловил и одно из сакраментальных высказываний, а именно: «Нимврод и Вавилон». Следовательно, после прецедента с Флавием Иосифом они оценили Первого охотника и как зодчего первого космического проекта.
Пацифизм Ориона носил скорее космополитический, чем гуманный характер. Пусть он и был менее праведным, зато более практичным. Так как со времен Великих мощных огневых ударов армии стали самым могучим оплотом мира, Проконсул следил за играми Ориона весьма благосклонно и внимательно.
Над входом в кают-компанию, сбоку от которого стоял, прислонившись к колонне, Луций, виднелась надпись: «Ici on ne se respecte pas»[13].
Это изречение можно было истолковать по-разному, но выбрано оно было удачно. На борту «Голубого авизо» царило равенство того круга людей, в котором не любят выделяться. Все знали друг друга, однако из самых лучших побуждений соблюдали обоюдно инкогнито. Это придавало обществу известную непринужденность, даже некоторую раскованность.
Издержки по поездке на Геспериды взяли на себя Проконсул и Ландфогт, однако «Голубой авизо» не был ни военным, ни правительственным кораблем. Наоборот, здесь преобладали частные лица; бросалось в глаза, что большинство гостей были столпами бизнеса. Рядом с местами для официальных лиц имелись столики для представителей торгового мира, свободных ученых, художников и даже лиц, путешествующих для собственного удовольствия.
Геспериды представляли собой огромный перевалочный пункт товаров и идей; в их портах швартовались целые космические флотилии. По ту сторону Гесперид лежали неизведанные просторы с фантастическими угодьями, не покоренные еще современной техникой. Там били источники богатства, власти, неизвестных наук. К ним стремились припасть, проникнуть в эти райские кущи Нового Света. И если что и объединяло разношерстное общество, так то был дух высочайшего авантюризма, искавший для себя пищу в природных богатствах тех просторов.
Новые миры умножали познания, богатство, власть. Но, пожалуй, можно было сказать и так, что все уже созрело, сформировалось в человеке, чтобы реализовать себя в пространстве. Рычаги духа достигли однажды того размаха, которого так не хватало Архимеду. И когда