во вторник большинство из нас склонно вести отчет от вчерашнего дня, но с приближением пятницы точка отсчета смещается в сторону грядущего.
Возможно, мы идентифицируем свое положение во времени посредством тех или иных временных ориентиров. Подобно острову, маячащему на горизонте сзади или впереди по курсу, выходные служат нам ориентиром в попытке определить свое местонахождение в море времен. (В данном контексте очень показательно, насколько часто мы прибегаем к пространственным понятиям, рассуждая о времени: к примеру, до начала следующего года еще «далеко», девятнадцатый век – это «глубокое прошлое», а мой день рождения «приближается», как будто речь идет о поезде, подходящем к станции.) Возможно, в мыслях мы составляем список вероятных наименований сегодняшнего дня недели, а затем вычеркиваем неподходящие варианты до тех пор, пока не остается верный ответ. («Вероятно, сегодня вторник; во всяком случае, сегодня точно не среда, потому что утром в среду я хожу в спортзал, а сейчас у меня нет с собой спортивной сумки».) Так или иначе, ни одна модель не дает исчерпывающего объяснения, каким образом в середине недели происходит сдвиг временных ориентиров, почему по мере приближения выходных наша привычка мысленно апеллировать к прошлому постепенно сходит на нет. К какой бы методике отсчета мы ни прибегли, фактически мы погружаемся в бесконечные расчеты временных координат по секундам, минутам, дням и годам. Пробуждаясь ото сна, выходя из кино, отрывая глаза от увлекательной книги, мы задаем себе один и тот же вопрос: «Где я? На каком отрезке времени я нахожусь?» Потеряв счет времени, мы не можем сразу попасть в его ритм.
Мое умение точно определять время в момент пробуждения ночью вытекает из простейших навыков индукции: когда я в последний раз проснулся среди ночи, на часах, как и в прежних случаях, было 4:27, следовательно, сейчас тоже должно быть около половины пятого. Вопрос стоит иначе: в чем истоки такого постоянства? «На протяжении всей жизни меня поражала способность просыпаться в одно и то же время с точностью до минуты из ночи в ночь, из утра в утро, хотя эта привычка, скорее всего, была счастливой случайностью», – писал Уильям Джеймс. Лично я в минуты пробуждения остро осознаю себя орудием какой-то сторонней силы, как будто во мне спрятан некий аппарат, а сам я – лишь дух, заключенный в машине.
Так или иначе, как только дух начинает мыслить, пищи для размышлений у него более чем достаточно – особенно отчетливо на этом фоне проступают мысли о том, как мало у меня времени, чтобы управиться с делами, которые не дают мне покоя, и насколько я отстаю от графика. «Ваша книга видится мне в образе проекции на мой календарь, – писал мне редактор издания. – Мне важно знать, в каком положении находятся дела». Я начал работу над проектом за несколько недель до того, как у Сьюзен родились близнецы, наши первые и единственные дети. Оглядываясь назад, могу сказать, что расписание было составлено не лучшим образом. Друзья и родственники в охотку подшучивали, что если все мои