поняла, кто стоял за всем этим маскарадом и подумала букет не принимать.
– Чего же ты ждёшь? Вот они – твои символы счастья, благополучия и знатности, которые ты всё это время так страстно лелеяла и в себе взращивала. Возьми же их, – настойчиво протягивал цветы ведущий.
Они возникли перед Мией: интересные, нежные, пахучие. Воплотившиеся в жизнь, и она готова их взять, но не на радость правоты ведущего, а в знак верности, покорности и перерождения. Этим жестом воли показать таинственному незнакомцу, кто из их непримиримой схватки выйдет победителем. Мие не раз приходилось в жизни бороться не только за собственные интересы, но и отстаивать чужие. Она яркая известная личность, бескорыстно помогала другим и порой эту помощь было тяжело совершать. Мия непременно отвоюет себе вечную жизнь в вихре жестокого противостояния. Будет хвататься за любые обрывки памяти, истинной духовной сути, которые смогут привести к вере других людей.
Мия сердито посмотрела на ведущего и приняла букет, выдавив на публику непривычно фальшивую улыбку. Человек во фраке подмигнул и, надев шляпу, скрылся в торжествующей толпе выступавших.
Расталкивая столпившихся у входа людей, в операционную ворвались остальные участницы группы. Лиццу, Джои и Шотоха сразу сомкнули Мию в объятьях, таких крепких, что едва позволяющих дышать.
– Мия! Мия! Ты жива! – кричали они и тискали её так, что чуть ли не душили.
– Воздуху, кх-кх! Дайте воздуху! – пыталась вырваться она.
– Вот это потрясение! Мы так волновались! – в один голос проговорили Джои и Лиццу.
– От тебя лекарствами горько несёт. Что за парфюм? – поинтересовалась Шотоха.
– Не обнюхивайте меня пожалуйста, – смутилась Мия.
Со стороны входа в операционную послышались щелчки фотокамер. Перед глазами ослепительным мерцанием пронеслась череда ярких вспышек.
– А ну выдворить всех вон! – рявкнула на охрану Шотоха.
После нескольких громких возмущений и грубых толчков служба безопасности выгнала всех посторонних, оставив музыкантов одних.
– Что ты удумала?! В могилу нас решила свести?! – воскликнула Лиццу и вмазала Мие пощёчину. – Как ты могла так нас напугать?!
– Мы места себе не находили! С ума сходили! Ты задницей соображала, когда нас так разыгрывала?! – возмутилась Шотоха.
– Я сама не знала, – неуверенно оправдалась Мия. – Простите девочки, простите.
– Больше никогда так не делай!
– Обещаю не буду, – с грустью произнесла она и взглянула на подруг.
Они стояли перед ней всё те же милые, родные, доверчивые. У Мии случилось озарение и глядя на их измученные лица, она словно почувствовала наполнявшие их нутро души, некогда жившие вместе с ней на небесах. Мия все их близко знала и вспоминала чуть ли не по небесным именам.
– Лиццу, Джои, Шотоха! – дрожащим голосом