от волнения и переживаний пальцы не слушались. Пришлось убрать бесполезную зажигалку обратно в карман и попросить огонька у курящего прохожего.
Сделав глубокую затяжку, Эдгард медленно выпустил облако дыма. Наблюдая за тем, как оно устремляется ввысь, мужчина думал о том, как пережить потерю и где взять силы, чтобы жить дальше.
«Возможно, так даже лучше… Пусть поплачет… Слезы помогают выплеснуть эмоции и не замкнуться на своем горе… Карина сильная девочка. Справится. А я позабочусь об остальном», – подытожил Эдгард, выпуская очередное сизое облако.
Часть 2. Жизнь по-новому
– Знаете, Михаил, каждый по-своему переживает потерю близкого ему человека, – произнес Валентин Яковлевич и откинулся на спинку кресла. – В момент трагедии думаешь, что все потеряно. Что жизнь остановилась. А твое существование лишено хоть какого-то смысла. И, поверьте мне, очень трудно не попасть в ловушку собственных эмоций. Зациклиться на них. И каждый божий день теребить душевную рану, не давая ей зажить. Отчего боль утраты будет каждый раз напоминать о себе и со временем ничуть не ослабевает…
– Валентин Яковлевич, что помогло вам? – спросил Михаил, воспользовавшись паузой собеседника.
– Должен признаться, на первых порах даже суицидальные мысли посещали меня… Помогла дочка… Она стала якорем, который удержал меня в этом мире… К тому же, время лечит. Обычно… Эдгарду, о котором я вам рассказываю, также помогла не сломаться его дочь… Только весьма странным образом… А в начале у него возникли некоторые весьма специфические трудности…
***
Первые сутки после аварии, в которой погибла жена и пострадала дочь, Эдгард провел в больнице. Только убедившись, что с Кариной все будет хорошо, он занялся подготовкой к похоронам Марины.
Ее погребение навсегда запечатлелось в памяти мужчины…
Он стоял возле вырытой ямы и смотрел, как деревянный гроб медленно опускают в сырую после недавнего дождя землю. Как закапывают единственную любовь всей его жизни. Эдгард с трудом сдерживал себя, нацепив маску показного спокойствия. Только руки все равно тряслись мелкой, едва заметной дрожью.
Собравшиеся проводить Марину в последний путь малознакомые люди сочувствовали мужчине. Жали ему руку, хлопали по плечу. Кто-то предлагал быть сильным и держаться, другие – не стесняться и поплакать. Якобы слезы помогут, смягчат горечь утраты. И никто не замечал, что Эдгард готов сорваться и закричать, чтобы его оставили в покое и не лезли со своими дурацкими советами. Потому, как уверял себя мужчина, горе не станет легче, а слезы не вернут Марину. Из царства мертвых не возвращаются…
И вовсе не плакать хотелось Эдгарду, а выть. Вопить во всю силу легких. До хрипоты, до надрыва голосовых связок. Броситься на могильный холм и голыми руками выкопать гроб обратно. Затем, срывая ногти и сдирая кожу с пальцев, выцарапать из-под деревянной преграды тело любимой женщины… Да только из цепких объятий Костлявой Марину этим не вернешь…
Эдгард