Ведь все в прошлом, у меня давно другая жизнь…и первое, что я сделала, едва осталась одна – это поехала к тому дому, где когда-то жил ОН, чтобы увидеть…и увидела. Как конченый наркоман, который самоуверенно решил проверить силу воли и подержать наркотик в руках… я сама не поняла, как сделала себе инъекцию внутривенно.
А ведь нам лишь кажется, что померкло, никогда нельзя трогать и подсыпать дров в погасший костер, нельзя дуть на него и высекать искры потому что от внезапной вспышки можно сгореть дотла. И я загорелась. Увидела его и запылала, как факел. Проследила, куда пошел, уверенно следуя за ним на машине, и поехала туда вечером вместе с Валей – моей подругой и личным дизайнером. Волновалась дико, руки дрожали и дышать нечем было, лихорадило… а он просто не узнал. Вообще не узнал. Но мимо меня теперь не посмотрел, я уже не девочка с острыми коленками без груди, а известная балерина и модель, мужчины мне вслед головы сворачивают, и я прекрасно об этом знаю.
«Заря моя ясная, ты так прекрасна. Мужики челюсти теряют, когда ты проходишь мимо. А ты моя. Моя?
– Конечно, твоя, любимый.
– Смотри мне. Я жадный. Я своим делиться не люблю».
Сколько лет прошло, и я, естественно, изменилась.
Когда все произошло мне уже шестнадцать было. Коленки острые, ключицы торчат, волосы пострижены под мальчика, и даже намека на грудь не было. В кабинете его сижу, слезы глотая, а он вопросы свои ментовские задает и даже не смотрит на меня. Красивый до дрожи в форме. Настолько красивый, что я рот приоткрыла и глаз отвести не могу, пока пишет что-то, и ресницы тени на скулы отбрасывают. У него губы гладкие, сочные, очень чувственные, я на изгиб смотрю, и мои собственные покалывают от жарких картинок. Сколько раз я их в фантазиях крутила, не счесть, как к моим губам его губы прижимаются. Потом голову резко ко мне поднял, и я по глазам поняла – никогда не замечал, понятия не имеет, что я в его подъезде живу в квартире этажом ниже, нет меня для него – ничто. От разочарования в глазах защипало.
– Первый раз кошелек украла или раньше тоже воровала?
Жестко спрашивает. Не жалея.
– Н….нет. Не воровала.
Ручку шариковую на стол со щелчком положил и руки за голову закинул, глядя на меня.
– Не пойму я, Оскольская, что не так с тобой? Оценки хорошие, характеристика из школы балетной, не богатые, но и не бедствуете, все идеально. Какого черта украсть решила?
Я губу прикусила и к окну отвернулась. Как я ему скажу почему? Как я вообще признаюсь, что влюбилась в него, как идиотка, и что не было у меня способа вот так с ним – друг напротив друга. Что переезжаем мы скоро навсегда в другой город. А я не хочу. Я люблю его уже три года до безумия. Так люблю, что жить без него не могу. Мне ничего не нужно от него. Только видеть, запахом дышать. Он ведь даже не здоровается со мной, когда я во дворе мимо прохожу. Я здороваюсь, а он нет. Как рядом с пустым местом стоит. А мне все равно… я тогда б у его ног котенком лежала и просила меня погладить,