я не так сказал? – спросил Женя у Рейма, когда они остались наедине.
– Я вот вообще не разделяю этой идеи семьи, детей. Зачем? Кому? И отец туда же: «продолжение рода», «потомки», а сам только-только семью в полном составе снова обрел. Оно ему надо было? Думаю, было бы надо, давно бы вернулся – или не уходил из семьи вовсе.
– Ром, ну он тоже не святой…
– Оно и видно! – перебил брата Рейм. – Нет, чтобы жить в свое удовольствие, делать что-то полезное в этом мире, заниматься творчеством, стать незаменимой частицей механизма, остаться в истории.
– Ну, я смотрю, ты с высоты своих лет много в этом понимаешь, – посмеялся Женя.
– Я не о себе, я об обществе в целом: потомство им подавай, а кому оно нужно? Работать на автомойки за три копейки? Или что?
– Ну, это уже кто на что выучится, а так ты лишаешь себя… – Женя замолчал.
– Чего?
– Обеспеченной старости. Кто тебе воды подаст, когда совсем состаришься?
– То-то я смотрю на бабушку, много ей кто воды из нас всех подает. Мы тут – она там на пенсию свою живет, о какой обеспеченной старости идет речь? Это что получается, дети – вклад в нашу счастливую старость? Потом проценты в виде стаканов с водой будем получать?
– Дивиденды, – сказал Женя, улыбнувшись.
В этот момент с кухни вошли родители. Отец очень галантно проводил Наталью Семеновну до ее стула, отодвинул его и предложил сесть, затем вернулся к своему месту и продолжил ужин.
– Что мы пропустили? – спросила мать.
– Мы с Реймом только что выяснили, что он еще не готов заводить семью, – сказал Женя.
– Ты, я смотрю, давно готов. На каком месяце Екатерина? – спросила мать.
– На седьмом, – ответил Женя.
– Ну что с ним делать, Игорь? – на глазах матери снова появились слезы.
– А что? Как я и сказал, поможем молодой семье. Она же в твоем подчинении, Жень? – Женя аж глаза выпучил.
– Ну что ты удивляешься? Я понял, о какой Екатерине ты говоришь. Твоя секретарша? Ее заявление на декретный отпуск в том месяце оформляли.
– Какая пошлость! – вырвалось у Рейма.
– Рома! – удивилась мать, но в душе, видимо, была согласна с высказыванием сына, просто не могла сама это произнести. Она взялась за голову, затем откинула выбившиеся пряди назад.
– Ты ее хоть любишь? – спросила Наталья Семеновна.
– Мам, а ты спроси у него: он знает, что это такое? – снова высказался Рома.
– Лучше помолчи, – сказал Женя.
– Нет проблем, – сказал Рейм и встал со своего места. – Меня что-то тошнит, пойду прилягу.
Глава II
Когда рушится мир
Рома не спал всю ночь, жалея, что пришел домой, а не поехал к Шабрири и Герману. Он все думал, что они – наглядный пример любви, искренней, чистой и настоящей. Шабрири и Герман не раз говорили, что разделяю взгляды «чайлдфри», может, это их влияние так подействовало на Рейма, что он взял его за основу