и следа. Людмила, по-видимому, уже поняла чем должен закончиться этот разговор.
– Ни на секунду не сомневаюсь, что вы знаете правильный ответ и даже просмотрели видеозапись со всеми моими манипуляциями, – кивнула Акчурина. – А что, есть вопросы по моему заключению?
– Нет, речь не об этом. О том, что последовало с телом далее.
– Я подготовила его к переправке на Землю согласно действующему «протоколу двести». Тело было помещено в пластиковый мешок… ну, вы в курсе изготовления наших «мягких консервов»… туда был закачан инертный газ, а мешок в свою очередь закрыт в два герметичных бокса. Их называют «матрёшками», поскольку слово «гроб» космонавты не признают, не произносят и не пишут.
– Да, про «матрёшки» и «мягкие консервы» я осведомлён достаточно. Кто присутствовал при этих манипуляциях?
– Никого, кроме меня. Это хорошо видно по сохранённой видеозаписи.
– Почему? Ведь в составе экипажа кроме вас ещё два врача имеют вторую специальность патологоанатома.
– «Протокол двести» не требует группового участия. Обязательна фиксация объективными средствами контроля – и всё. Ну, разумеется, с соответствующей верификацией и соблюдением процедуры: непрерывная запись, сохранение битности цвета, совпадение аудио-сопровождения… ну, вы всё это знаете и без меня. Баженова отнюдь не первый человек, погибший в космосе, и даже не из первого десятка. Насколько я знаю, только первых погибших вскрывали и отправляли на Землю комиссионно, потом это стало работой для одного. Никаких особых физических нагрузок все эти манипуляции не требуют, процесс упаковки тела полностью автоматизирован.
– Ладно, вы подготовили тело к отправке, – согласился я, не желая углубляться в ненужные сейчас детали. – Что последовало потом?
– Подняла герметичный бокс грузовым лифтом в Главный Коридор и далее транспортёром – в корабль. Это всё можно восстановить по нашей внутренней записи, она ведь ведётся непрерывно.
– Она не ведется за пределами шлюзового перехода.
– А-а, поняла… Вас интересует весь путь «матрёшки». Хорошо, продолжу мысль: я доставила транспортёром контейнер на главную грузовую палубу транспортного корабля и там оставила. Размещение груза внутри транспортника – это не моя прерогатива. У нас есть два могучих кладовщика, которые сообразно правилам набивают трюмы кораблей, отправляемых на Землю. Центровка грузов, закрепление, очередность выгрузки, биологическая опасность – это всё надо учитывать! Это ж целая наука! Правда, грош ей цена, мы-то это понимаем, но вслух не говорим. Фамилии наших кладовщиков…
– Я знаю их фамилии. – остановил я собеседницу. – Хорошо, будем считать, что я вас услышал. Дайте мне, пожалуйста, носитель своего цифрового ключа, которым вы пользовались при наложении пломб на транспортный контейнер.
Я не просто потребовал, я ещё и протянул руку. Когда я прошу именно так, люди мне обычно