дать жизнь новому человечку, который уже созрел и был готов войти в этот новый для него, грубый мир. Таргитай еще ни разу в жизни не присутствовал на таинстве рождения нового чада. Конечно, он не мог помнить тот день, когда его родная матушка рожала на свет близнецов, ибо ему было тогда только четыре годика, да и вряд ли он вообще присутствовал при этой мистерии, скорее всего он весело и беззаботно резвился во дворе их родового каменного замка, в то время как его младшие братишки появлялись на свет один за другим: первым увидал лик старой повитухи и своего отца серьезный Порыш, через пять мгновений уже на правой руке Адвина лежал крохотный Спорыш. Сейчас же они оба стояли по левую и по правую руку соответственно от своего старшего брата, облаченные в праздничные яркие одежды, и то и дело теребили его то за один рукав, то за другой, нетерпеливо задавая вопросы:
– А у Славена тоже родятся братья-двойняшки?
– Пока только Богам известно, кого они подарили царю Саму, – наставнически отвечал Таргитай, который после праздника Рожденного Солнца, приходившегося на зимнее солнцестояние, уже начал посещать Храм Вед, где старые длиннобородые ведуны Кологарда обучали его древней мудрости, сохранявшейся жрецами храма. Порыш и Спорыш же были еще юны для постижения глубин сакральной мудрости.
Сам же пребывал немного во взволнованном состоянии: то присаживался на березовую лавочку у входа в баньку, то вдруг резко вскакивал – казалось, радость и счастье просто переполняли его на столько, словно это на свет появлялся его сын, а не внук. Спустя несколько мгновений из терема показались жены царя, суматошно спешившие в баню со всем необходимым, за ними спокойным уверенным шагом проследовала закутанная в светлый платок зеленоглазая Мира, которая не замедлила, аккуратно прикрыв двери, скрыться внутри. Вскоре находящиеся на улице мужи услышали, как из глубин бани начали доноситься громкие крики: Рада начала достигать наивысшей точки наслаждения, давая жизнь новому, спускающемуся с Солнца Богу. Через несколько мгновений раздался последний протяжный возглас девушки, и до уха Таргитая донесся приглушенный, но яркий детский смех. Спустя мгновение двери бани распахнулись и на пороге показалась Мира, ее волнистые каштановые волосы были распущены, на руках у нее, укутанный в старую льняную рубаху своего деда покоился такой же, как и его старшие брат с сестренкой, златовласый с ярко-синими глазами младенец, его детская улыбка придавала ему некой солнцеликости.
– Рада захотела, чтобы ты назвал его Русом, – протянула Мира дитя Саму.
Тот же, трепетно приняв дар Богов в свои объятия и взглянув ему в его глубокие, как море, очи, молвил:
– Нарекаю тебя Русом, отныне таково есть твое имя! – повысив голос на последней фразе, молодой мужчина на вытянутых руках поднял чадо к небу – лицо младенца залили яркие лучи весеннего солнца.
– Он станет великим богатырем! – торжественно