хищное желание его дразнить и подкалывать. Благо подходящая тема для этого имелась.
Влад, просветлённый и улыбчивый, наполненный непонятной, одному ему известной радостью, вытащил из кармана сигареты, чтобы угостить ими Дарью.
– А вы, наверное, и название своему дуэту придумали, – Даша пыхнула сизым табачным облачком и посмотрела на Влада с материнским снисхождением.
– Не совсем дуэту, – Влад немного смутился. – Есть ещё мой брат, который лезет во все дырки. Ну а название у нас действительно есть: «Нефертити».
– Почему «Нефертити»? – удивилась Даша, и её тонкие пепельные брови взволнованно вздрогнули. – Если с вами девушки не поют, то почему такое женское название?
– Это единственное, на чём мы сошлись, – взгляд Влада стал философски-задумчивым.
Ему безумно хотелось поведать маленькой Даше какую-нибудь чудесную легенду о становлении «Нефертити», замысловато объяснить, почему именно это название, рассказать таинственную повесть с глубоким содержанием, преисполненную мистицизма и фатализма. Но увы, он понятия не имел о Нефертити: кто она и чем прославилась, и знал только одно – она была живой богиней своего времени. Владу это дикое сочетание слов безумно нравилось. «Живая богиня»… Очень претенциозно, честолюбиво. Лаконичное выражение тривиальной прихоти: воли к красоте, вечности, власти. Тщеславному Сашке (а он тоже практически ничего не знал о Нефертити) это сравнение понравилось.
Название оставили.
«Почему не Клеопатра? – удивлялся любознательный Стас. – Это намного круче!»
Ну как ему можно было объяснить то, чего не знаешь сам! Нет, какая ещё Клеопатра? Слишком вычурно, слишком не то. А Нефертити… Ну, легла эта чёртова баба на сердце, легла и прижилась.
Главное, чтобы Даша не начала сейчас сыпать расспросами; если спросит – можно идти и вешаться. Достойного ответа Влад найти не сможет, а обсмеивать своё детище (свою маленькую девочку Неферию) он не позволит.
Благоразумная Дашенька к своему счастью задавать разоблачающие вопросы не стала. Шумно вздохнув и отчего-то погрустнев, она задумчиво затянулась и, струйкой выпустив молочную табачную гарь, с таинственной безропотностью сказала:
– Нефертити была красивой женщиной. Эхнатон, то есть Аменхотеп V, – тут же пояснила Даша, вызвав у Влада лишь горькую усмешку: эти имена ему совершенно ни о чём не говорили. – Так вот, он из-за неё отказался от своего гарема. Они стали сподвижниками, стали архитекторами новой жизни, они сумели создать нечто, – её изумрудные глаза запылали не меньше, чем искристые вздрагивающие угольки глаз Влада, когда он говорил о музыке. – Новый культ, новое божество и всё для того… – она понизила свой восторженно высокий голос до его обычного состояния и грустно улыбнулась, – чтобы её, несчастную, подвергли самой страшной каре.
– Какой же? – Влад ловко закинул окурок в мусорную урну, а затем скрестил странным образом ставшие мешать ему руки на груди.
– Её